В КФУ обсудили Стратегию развития татарского народа, второй эскиз которого представили накануне. Людей было немного, но экспертам все же пришлось ответить на несколько выпадов. Ученые из вуза и Академии наук видят татар единой идентичностью, а вопрос, связаны ли внесенные изменения с федералами, оставили без ответа.
«Метель, пурга, штормовые ветра выдули половину аудитории. Но самые стойкие добрались», — начал дискуссию ведущий и советник ректора КФУ Юрий Алаев, глядя на зал. Несмотря на бурные обсуждения стратегии в интернете, на встречу пришли лишь 10 человек, большая часть которых — студенты.
Со стороны спикеров сидели разработчики документа: ведущий научный сотрудник отдела этнологии института истории Академии наук РТ Лилия Сагитова и трое представителей Высшей школы исторических наук и всемирного культурного наследия института международных отношений Казанского федерального университета — ее декан Айрат Ситдиков (директор института археологии Академии наук), заведующий кафедрой всемирного культурного наследия Рафаэль Валеев, заведующий кафедрой регионоведения и евразийских исследований Раиль Фахрутдинов.
Второй эскиз концепции стратегии претерпел значительные изменения по сравнению с первым, начиная с лозунга и заканчивая введением новых пунктов (духовные скрепы, «язык» идентичности). Появились и «федеральные» элементы: в структуре вовлеченных систем теперь упоминается Федерация, в опоре стратегии помимо республиканской Конституции, есть федеральное законодательство.
Для чего же нужна стратегия по мнению ее авторов? Как предположила Сагитова, это попытка сохранить идентичность татар в условиях глобализации; подтолкнуло к созданию документа и то, что татарский перешел в разряд добровольно изучаемых языков.
Валеев напомнил, что в Татарстане проживает лишь треть татар (чуть более 2 млн), остальные 7 млн живут за пределами республики. В связи с этим у аудитории возник вопрос: кто понимается под словом «татары»?
«Сама стратегия подразумевает единый татарский народ в пределах Российской Федерации и за рубежом. Потому что татары позиционируют себя так. В политических рамках самоопределение себя как татарина есть», — объяснила Сагитова. По ее словам, огромную роль оказал советский опыт самоидентификации, когда в пятой графе в паспорте татар записывали просто татарами.
«Мой исследовательский опыт и моих коллег из института истории Академии наук говорит о том, что татары относят себя к единой татарской нации. Эти все поиски себя — кто я такой: сибирский, астраханский — это более позднее явление», – сказала она, добавив, что разделение в основном пошло в 90-х годах, когда «возросла этничность». Это наблюдается и в наше время, когда люди ищут свои корни, активно восстанавливают родословные.
Из аудитории прозвучало предположение, что значительные изменения в эскизе могли стать результатом вмешательства «звонка» из федерального центра. Ученые ни подтверждать, ни опровергать это не стали, обойдясь корректными фразами про ведущиеся дискуссии. Только одно утверждение выбивалось из этого ряда.
“Когда проходила перепись населения 2010 года, наши коллеги из Москвы упорно пытались доказывать, что единой татарской нации нет, что есть отдельно сибирские татары, астраханские, казанские и так далее… Все-таки сущность нации определятся ее самосознанием», — отметил Фахрутдинов.
Есть общетатарская идентичность, но все же существуют региональные особенности, добавляют эксперты. На вопрос ведущего, одинаковые ли запросы у татар в зависимости от места их проживания и проводились ли опросы на эту тему, выяснилось, что по нынешним средствам это неподъемно, нужны «кошмарные деньги».
Но кое-какие наблюдения, а именно глубинные, биографические интервью, есть. И различия среди них все-таки есть. Так, в Башкортостане татары хоть и не являются титульной нацией, но не чувствуют свою инаковость, культурную разницу так, как татары в Тюменской области. Спросили у авторов стратегии и про мишар, которым не уделяется внимания в эскизах, за что наработки подвергались критике со стороны Telegram-каналов. Фахрутдинов подтвердил: «Их надо приглашать (к обсуждению стратегии — Inkazan)».
Дальше последовал несложный вопрос, который вдруг оказался вопросом на засыпку: кто инициировал создание стратегии?
«Республика выступает инициатором, поскольку именно республика Татарстан мыслится как некий центр, который обладает ресурсами», — отметила Сагитова.
После уточняющего вопроса тезис поправил Ситдиков: «Конечно, инициатор Всемирный конгресс татар. Республика поддерживает инициативу. ВКТ выступает структурой, которая формирует и организует подготовку и обсуждение материалов». По его словам, важным является то, что стратегия носит не заданный сверху системный, а инициативно-творческий характер. «Стратегия есть объект обсуждений», — подчеркнул он.
Вопрос, как будет развиваться татарский народ, возникает у общественности уже не первый раз. Как рассказали авторы документа, похожие дискуссии были в 17, 18, 19 и 20 веках, просто они не были оформлены в виде именно стратегии. Необходимость в этой работе в последний раз назрела еще в 90-е, считает Фахрутдинов. С ним не согласился Ситдиков, по словам которого, даже 15-20 лет назад информационное поле было другим, что влияло на формирование элементов идентичности.
В завершение беседы эксперты попросили не относиться к эскизу как к конечному варианту. «В новейшей истории такого рода документа пока еще не принимали. Конечно, он будет подвергаться критике, я думаю, и за пределами Татарстана. В этом отношении главное, чтобы документ и последующие практические документы, были живыми, то есть реализовывались», — резюмировал Фахрутдинов.
