Рано открыли сезон, Фанис Наилевич!
А мы не прекращали работу. В августе у нас еще были гастроли. Мы, наверное, самый гастролирующий театр Казани. Много ездим в районы, показываем спектакли в новых, недавно открывшихся клубах.
Значит, Тинчуринский продолжает традиции передвижного театра, каким он был в начале своей истории?
«Передвижной» – не совсем точно. Просто мы не хотим прерывать связей со зрителем, этого нельзя допускать. Близлежащие районы в Казань могут приезжать. Но есть отдаленные районы. У нас 340 спектаклей в год идут на стационарной площадке, более 80 – выездные. Это еще помимо больших гастролей вне пределов Татарстана: Чувашия, Удмуртия. Сейчас готовимся ехать в Уфу. Там арендовали Дворец нефтяников.
Большой зал. Собрать будет трудно.
Еще в 2003 году, через год, как я пришел в Тинчуринский, мы сделали в Уфе хорошие гастроли при полных залах. Хочется это повторить. Может быть, ностальгия по тем временам. Зритель был немного другой, конечно. В то время компьютеры не так широко использовали, и, кажется, люди чаще ходили в театр.
Сейчас есть некоторый страх перед большими гастролями. Но надо ехать. Трудности пугают, но надо настроиться, чтобы их победить. В Уфу едут премьерные спектакли – “Син бит минем бер генәм” («Ты моя единственная»), “Алай түгел, болай ул” («Это так! Да нет, вот так!»), “Гомер буе сине көтәм” (Я всю жизнь тебя жду!»).
В этом году два учебных заведения в Казани выпустили татарских артистов. Вы взяли новых артистов или штат был полный?
У нас по штату 40 артистов. Есть временные места тех, кто в декрете. В этом году пока новых артистов не взяли, но можем взять – пока присматриваемся. Мы будем смотреть, играют ли они на музыкальных инструментах, на умение петь и танцевать. Есть пока и места солистов. Шесть единиц штата. Мы можем делать с ними и музыкальные спектакли. Можно и «Черную палату» вернуть в репертуар. Тот состав не сможем собрать, но можем обновить его новыми солистами.
Как обстоят дела с вашим оркестром? Он укомплектован?
Оркестр укомплектован. Ильяс Камал был в штате виолончелиста, его ставим главным дирижером. Есть желание сделать с нашим оркестром небольшую концертную программу.
Каким станет в будущем лицо Тинчуринского театра?
У него должно быть свое лицо, оно должно быть многогранным. Пусть работает на разного зрителя. Чтобы основной репертуар был из произведений татарских драматургов, нельзя увлекаться переводными произведениями.
Шесть проектов, о которых вы говорили, – какие это произведения?
Они все наших татарских драматургов. Оказалось, что среди них ни одного переводного произведения. Сначала на обратил внимания, а когда узнал, меня это порадовало.
Продолжим тему лица театра.
Татарский театр должен быть с татарской душой. Это зависит от того, насколько близко наше татарское режиссеру, руководству театра.
Что значит с татарской душой, как объясните?
Если человек, то он должен быть выросшим в татарской среде, знать тонкости татарского мира. Это отражается в каждом слове, жесте, поведении. Этому нельзя научиться, этим надо жить. Это у кого-то есть, кому-то этого не хватает. Если говорят, что я приверженец всего татарского, так это правда. Мы сделаем настоящий татарский театр.
Значит, по-русски ставить не будете… Есть и такие случаи.
Думаю, мы до этого не дойдем. Театры в районах иногда ставят на русском, и я их понимаю. Мы ведь тоже выезжаем – видим.
Значит, вы понимаете тех, кто ставит на русском? Что же делать? Что вы им предлагаете?
Я бы этим театрам предложил взять русскоязычный состав. Как в театре кукол. Но это только для театров в районах. Это для них способ выживания. Казанским театрам нельзя. Новая труппа приведет в театр нового зрителя. Если ты не хочешь татарского артиста насильно заставить говорить на русском – это решение проблемы. Зритель русской труппы придет и на татарские спектакли. А если не разделим артистов, татарские артисты будут вынуждены играть по-русски, а это отразится в их речи. Он и сам начнет чувствовать себя русскоязычным артистом, полностью перейдет на русский.
