Апрель 1943-го. Период весеннего половодья. Пассажирский поезд из Казани прибывает на станцию Кукмор. Среди сошедших с поезда – худощавый мужчина в длинной шинели, с солдатской котомкой за плечами. Не заходя на вокзал, он направляется по центральной улице. Это солдат Хазип, которому предстоит 25-километровый путь пешком до родного села Чишмабаш. Он еще не знает, что помимо долгой дороги его ждет другое, куда более серьезное испытание.

– Я пригласила вас, чтобы после моей смерти не угасла память о моем отце, – встречает меня в своем светлом, чистом и уютном доме 79-летняя Нурания Хазиповна. – Давайте вспомним его вместе в год 80-летия Великой Победы.
Сколько же удивительных судеб! Слушая рассказы уроженки села Большой Сардек, о ее отце Хазипе, вновь и вновь поражаешься силе духа, мужеству и неугасаемой жажде жизни советского солдата.

Хазипа, родившегося в 1906 году в простой крестьянской семье, отец отдал на обучение Гаязу хазрату, где он получал знания 3 года. В 1934 году Хазип женился на Мукараме, которая родила ему троих дочерей. С началом войны был призван на фронт. Пережив голод и пытки в Суслонгере, попал в блокадный Ленинград. В конце 1942 года получил тяжелое ранение в левую руку, лечился в госпитале.

В начале 1943-го вернулся в строй. Потери, голод, бомбежки… Хазип вспоминал, как погиб у него на руках командир, как сам был тяжело ранен в правую руку от взрыва снаряда. Он сутки пролежал на снегу под бомбежками, истекая кровью. Чтобы выжить, штык-ножом отрезал раздробленную руку. После месяцев лечения в госпитале, в апреле 1943 года, комиссованный, вернулся домой, где его ждало новое испытание.

…Весной 1943 года река Бурец сильно разлилась и снесла мост. Измученный Хазип, сильно истосковавшийся по дому, до которого было рукой подать, решился переплыть реку. Бурное течение подхватило его, ослабшего и безрукого, и понесло вниз. Котомка давила шею, не давая дышать. Казалось, гибель неминуема. Но, цепляясь левой рукой за обломки досок, Хазип из последних сил уперся в берег и выбрался на сушу. Река унесла его настолько далеко, что оставалось совсем немного до более мощных потоков Вятки.

– Отец рассказывал, как долго его несло течение, как он плакал от отчаяния, – вспоминает Нурания Хазиповна. «Я выжил на войне, а теперь, когда до дома осталось совсем немного, умру, не повидавшись со своей семьей, они ведь даже не узнают, как я погиб. О, Всевышний, умоляю, помоги мне, позволь добраться до дома», – взмолился папа. А ночью, услышав стук в дверь, его слепая мать сказала: «Хазип вернулся!» Мать, жена, три сестры бросились к промокшему солдату. Все плакали от радости, что он спасся после войны и этого испытания.

С того дня однорукий Хазип начал содержать семью. Позже у них родились еще четверо детей.

– Отец был прямолинейным и невероятно трудолюбивым человеком, – вспоминает Нурания Закирова. – Всегда был чем-то занят, всё делал тщательно. Не помню, чтобы он сидел без дела. Благодарил Бога, что смог проводить в последний путь своих родителей. Никогда не жаловался, хотя, конечно, страдал от фантомных болей в ампутированной руке. В послевоенные годы было очень тяжело прокормить семью из десяти человек. Не хватало еды и дров. Мама топила печь соломой и картофельной ботвой. Отец, впрягаясь в повозку словно лошадь, ежедневно из леса приносил хворост. Чтобы прокормить нас, мама нанималась на поденную работу к более состоятельным соседям, принося домой на голове по пуду муки. Несколько дней занимал путь отца из Марий Эл или Мамадыша, который он преодолевал, ведя привязанную к себе корову домой. Наш отец наизусть знал все суры Корана, – продолжает Нурания Хазиповна, — красиво читал азан, его приглашали в соседние деревни для чтения молитв. Не жаловался на отсутствие руки, воспринял как волю Всевышнего. Отец мастерски вязал мётлы одной рукой, зажимая их между ног. Эти мётлы были очень прочными. до самой пенсии он проработал в колхозе.

Хазипа во всём поддерживала жена Мукарама. «Не перечьте отцу, не спорьте, молчите, пока не утихнет его гнев», – наставляла она детей. Сама же заботливо помогала Хазипу: наливала воду для омовения, одевала, застегивала пуговицы, провожала в мечеть.

– Значительная кровопотеря на войне и последующие переливания крови могли повлиять на характер отца, временами был вспыльчив, – вспоминает Нурания Хазиповна. – А мама всегда была спокойной и улыбчивой. Помню, сестра Каусария как-то сказала: «Папа, кроме мамы, никто бы тебя не выдержал». А он ответил: «Дочка, я только о такой жене, как твоя мама, и просил Бога». Они действительно были единым целым, всё делали вместе. Отец был очень общительным, душевным человеком. Каждую осень, с гусем под мышкой и другими гостинцами, ездил к родственникам в Москву и Ленинград. А если мама пекла что-то вкусное, то, пока горячее, приносил нам из Чишмабаша в Большой Сардек. Жили не хуже других. И мы не давали повода краснеть, не пошли по кривой дорожке.

Солдат Хазип не любил говорить о войне, не носил награды, хотя вернулся домой с орденами и медалями (дети, играя, их потеряли – прим. автора).

Отец не гнался за похвалой или славой. Всю жизнь, будучи инвалидом третьей группы и получая жалкие 9 рублей пенсии, он трудился наравне со своими односельчанами. Не стремился к материальным благам, говоря: «Деньги были нужны, когда вас растили, а сейчас уже нет». Был благодарен Богу за жизнь, за то, что уцелел, пройдя через столько испытаний, – говорит Нурания Закирова.

Фронтовик Хазип Харисов умер в 91 год в ночь вознесения. Весь день, глядя в потолок читал Коран, а затем, попрощавшись с родными, ушел в мир иной.