В тот год, когда Мусе Джалилю за цикл стихотворений «Моабитская тетрадь» посмертно присудили Ленинскую премию, я пошел в первый класс средней школы села Мемдель, что в 30 верстах от Казани.
Через 58 с половиной лет, в октябре 2015 года, я был свидетелем открытия памятника Мусе Джалилю здесь, в центре Челябинска. Расстояние от моей родной деревни Мемдель до Челябинска — 1000 километров. Расстояние от той весны 1957 года до октября 2015 года невозможно измерить: оно неимоверное. Почему? Потому что прошло не только 58 с половиной лет — за эти годы мы прошли через целые эпохи, не просто непохожие друг на друга, а порой даже противоположные, отрицающие, уничтожающие друг друга.
Вместе с нами шел и Джалиль с его беспрецедентным подвигом и бессмертными стихами. Но в годы перестроечного и постперестроечного лихолетья ни подвиг, ни замечательные стихи не помогли ему избежать забвения, а то и клеветнических обвинений — так же, как через очернение и клевету прошла вся наша Родина с ее советским прошлым, да и не только советским.
Тогда, весной 1957-го (а может, даже и с 1956-го, когда поэт посмертно стал Героем Советского Союза), мы все бросились учить наизусть стихи Мусы Джалиля.
Сейчас, когда я каждый год, как член жюри областного конкурса, слушаю, как дети, приехавшие из Троицка и Кунашака, Магнитогорска и Златоуста, Миасса и Верхнего Уфалея, читают «Красную ромашку», «Простуженную любовь», «Прости, Родина!», «Звонок», «Варварство», я ловлю себя на том, что хорошо знаю эти стихи. Моя детская память хранила их столько десятилетий, словно знала, что мы обязательно вернемся к Джалилю, как возвращаемся к пониманию истинного смысла понятий «Родина», «любовь», «совесть», «красота».
Первым моим (и, пожалуй, самым любимым) джалиловским стихотворением были «Песни мои». В детстве я читал его со сцены на концертах в сельском клубе. Потом, помню, и пел: есть песня с этими стихами, написанная классиком татарской музыки Салихом Сайдашевым. Потом я нашел перевод этих стихов на русский язык, выполненный Семеном Липкиным, и до сих пор люблю декламировать их на обоих языках.
Джалиля переводили замечательные русские поэты: Анна Ахматова, Вероника Тушнова, Эдуард Багрицкий, Семен Липкин, Павел Антокольский, Яков Козловский… В 50-70-х годах «Моабитская тетрадь» была переведена на шесть десятков (!) языков мира.
Впрочем, именно на чтении (неоднократном, выучивая наизусть, повторяя вновь и вновь) стихов Мусы Джалиля, как в оригинале, так и в переводах, я убедился, что перевод — дело чрезвычайно сложное. И даже самый талантливый перевод художественного произведения на другой язык значительно отличается от оригинала (как правило, в худшую сторону). Теперь, за многие годы перечитав всего Джалиля (впрочем, и Тукая, и других выдающихся татарских поэтов), я вынужден признать, что при всех достоинствах замечательных русских переводов поэта-героя, они не передают всей полноты страсти, печали, любви и восторга, содержащейся в оригиналах. Наверно, неслучайно известный поэт и переводчик Рувим Давидович Моран выучил татарский язык, чтобы переводить татарских поэтов, в том числе и Джалиля, с оригиналов стихотворений.
Но главное, что мне интересно в Джалиле и почему его жизнь и биография меня притягивают, вот в чем. Он прожил чрезвычайно насыщенную жизнь. Начальное мусульманское образование в медресе, потом комсомол, Татарский институт народного образования и Гражданская война. В 20 лет — Москва, МГУ, и, смотрите, какой круг общения: знакомство с Варламом Шаламовым, Александром Жаровым, Александром Безыменским, Михаилом Светловым. О его подвиге и гибели написано много, но посмотрите, какова его посмертная судьба! Из фашистской неволи добрались до родины четыре рукописных блокнота со стихами. Два из них доставили соплеменники Джалиля — Нигмат Терегулов и Габбас Шарипов, один — бельгиец Андре Тиммерманс, и еще один — турецкий подданный Казим Миршан. И наконец, в возвращении доброго имени татарского поэта Мусы Джалиля решающую роль сыграл русский писатель Константин Симонов.
И сегодня на школьных, муниципальных, областных этапах конкурса чтецов произведений Джалиля, хоть стихи звучат только на татарском и русском языках, я вижу, что в участниках конкурса представлен весь спектр народов Южного Урала. А какие интонации при исполнении произведений, какое проникновение в смысл, дух стихотворения!
Именно поэтому татарский поэт Муса Джалиль принадлежит уже не одному только татарскому народу. Это гордость России, гордость человечества.
Ирек Сабиров, фото Вячеслава Шишкоедова, “Челябинск сегодня”
