Глава «Штаба татар Москвы» о призыве Фикрята Табеева «захватить столицу», легендарном клубе ДЛ-16 и решении вопроса с татарской демографией

В 200-метровой частной квартире в центре главного города России проводит свои многочисленные мероприятия (около 100 в год) «Штаб татар Москвы». Возглавляет его много лет Рустэм Ямалеев, ставший лидером татарского землячества столицы с подачи многолетнего руководителя ТАССР Фикрята Табеева, с которым он рыбачил еще в детстве. В интервью «БИЗНЕС Online» Ямалеев рассказал об офицерском собрании выходцев из РТ, нокауте после языкового кризиса и желаемом количестве детей в татарской семье.

«Я НАСАЖИВАЛ ТАБЕЕВУ ЧЕРВЯЧКОВ НА КРЮЧОК»

— Рустэм Фаизович, «Штаб татар Москвы», который вы возглавляете более 20 лет, в последние годы стал невероятно активным. А еще вас называют продолжателем или последователем дела Фикрята Табеева. Расскажите о знакомстве с экс-руководителем ТАССР и появлении «Штаба татар».

— В детстве я жил в Мензелинске, тогда Фикрят Ахмеджанович работал первым секретарем обкома ТАССР. Мой отец был директором передового колхоза, а Табеев уделял большое внимание показателям сельского хозяйства, поэтому часто приезжал в Мензелинск. Совещания шли допоздна, а у нас было что-то вроде гостевого дома (деревня Бикбулово, колхоз «Гигант»). Так что, когда мне было три года, мы с Табеевым и познакомились на пасеке. До моих 11–12 лет, когда мы переехали из Мензелинска, он все время к нам приезжал. Постоянно вспоминаю, как насаживал ему червячков на крючок, потому что тот был очень заядлым азартным рыбаком. И вот мы на этой пасеке проводили вместе время. Даже будучи ребенком, я запомнил, что Табеев с моим отцом все время говорили о работе.

Я приехал в Москву только в 1997 году, а Фикрят Ахмеджанович — в начале 1990-х. Именно тогда они в комплексе «Китайгородская стена» у Анатолия Ивановича Козлова (бывший первый заместитель министра торговли Советского Союза — прим. ред.) начали организовывать татарское сообщество, в основном из выходцев из Татарстана. Все, конечно, собирались вокруг личности Табеева: и врачи, и силовики, и предприниматели, и другие политические деятели. Приходили туда, например, Фарит Газизуллин (бывший министр имущественных отношений РФ — прим. ред.), генерал армии Виктор Ерин, экс-мэр Казани Камиль Исхаков, генерал-лейтенант милиции Тесис Савелий Овшиевич и другие.

Потом экс-руководителю обкома комсомола Татарстана Валерию Владимировичу Кузьмину и Анатолию Ивановичу Козлову пришла идея оформить это сообщество. Поэтому в 1995 году уже официально зарегистрировался «Клуб деловых людей — ДЛ-16». Поскольку каждый в минуту совершает 16 вдохов, отсюда и название. Учредителями клуба стали Козлов, Кузьмин, Табеев. Так что я в 1997 году начал посещать, можно сказать, готовую организацию, где отвечал за молодежь, поскольку был выходцем из комсомола. Мы вместе устраивали мероприятия с целью привлечения новых людей и проведения идеологии Татарстана в Москве. Можно сказать, что это была небольшая территория Татарстана, где были и русские, и татары — все объединялись по принципу выходцев из республики.

Сам Табеев прописал для нас идеологию. Он 20 лет руководил республикой, практически создал ее, сформировал экономический потенциал. Фикрят Ажмеджанович считал, что в Татарстане необычайные кадры по самоотдаче, самоотверженности, добросовестности, и очень хотел, чтобы эти кадры находили применение своему потенциалу в столице. Вспоминаю, начинается вечер земляков, встает Табеев, мы сидим с молодежью, которая видит его в первый раз, а он начинает их отчитывать: «Где ты работаешь? Почему не начальник? Кто твой начальник? Чего вы добились? Ты приходишь на работу раньше на час или нет? Ты должен приходить раньше, потому что ты из Татарстана! Почему среди вас нет депутатов? Почему олигархов нет? Почему вы в президенты не баллотируетесь?» Он был таким. С одной стороны, Фикрят Ахмеджанович не занимался национальным татарским вопросом, но в круге его общения были татары. Да, национального татарского уклона в политике Табеева не было. У него главный акцент был на кадровой политике в Москве, чтобы выходцы из Татарстана добивались большего. Он говорил: «Нам надо захватить Москву! Она должна быть наша! Я самый главный татарин!» Такое напутствие он давал нам на каждой встрече. Люди после встречи уходили воодушевленные.

Фикрят Ахмеджанович за 4–5 лет до своей смерти поручил полностью мне организацию встреч земляков в Москве. Мы отмечали его дни рождения, юбилеи, приглашали на них руководителей администраций Нижнекамска, Набережных Челнов и Казани. Очень удачно вышла о нем книга воспоминаний, и сейчас мы выпускаем еще одну — воспоминания друзей о Табееве. Мы бурно справили его 85-летие, ждали Фикрята Ахмеджановича на его 86-й день рождения, но в тот день он заболел. Поэтому потом ходили к нему и рассказывали, как прошло торжество. В 87 лет он уже сильно болел. А мы сразу же на его родине в селе Азеево открыли музей еще при его жизни. Инициатором был уроженец села, ныне житель Москвы, почетный сотрудник МВД России, полковник запаса Рашид Хамидович Бекбулатов. Родственники отдали дорогие мундиры, одежду, награды. Периодически мы там бываем. Для нас очень важно, что, например, молодежь ездит туда с ночевкой и знакомится с музеем Табеева.

Вообще, у него было несколько принципов: кадры, самоотверженность и помощь друг другу. Он нас ругал за то, что мы разрозненные. Табеев хотел, чтобы выходцы из Татарстана были единой монолитной армией из врачей, силовиков, экономистов, банкиров, которые осваивают Москву. Его слова: «Я, главный татарин, Москву вам отдаю. Она ваша». А на офицерских собраниях нашим милиционерам всегда напоминал: «По каждому милиционеру потом про всю милицию Татарстана будут судить».

— Каким образом надо было захватить Москву?

— Захватить как в революцию: телеграф, вокзал, банк (смеется). На самом деле захватить — это значит заниматься бизнесом. «Развивайте бизнес, богатейте. Почему вас нет в Forbes? Почему вас нет в депутатах, министрах?» — говорил Табеев. Самое главное, на чем он делал акцент: «Выдвигайте других татарстанцев, помогайте, включайте в работу молодые кадры».

— Зачем всех тащить в Москву? Кадры же нужны, чтобы в Татарстане строить экономику, развиваться.

— Так оно и строилось. Это было больше обращено к тем кадрам, которые уже в Москве. Взаимопомощь, землячество — он обращал внимание на эти понятия. Кто еще должен оказывать содействие, если не земляки?

«В МОСКВЕ МЫ СТОЛКНУЛИСЬ С РАВНОДУШИЕМ И НЕПОНИМАНИЕМ»

— Как часто вы раньше, когда Табеев еще был жив, собирались и где это происходило?

— Мы всегда собирались в одном месте — в комплексе «Китайгородская стена». Его директором как раз был Анатолий Иванович Козлов. Там собирались в татарском зале.

— Вы рассказали в самом начале о том, что с Табеевым знакомы с детства. Потом вы уехали из Мензелинска. После этого встречались?

— Всегда встречались. Отец постоянно был с ним на связи. Табеев интересовался татарстанскими новостями. Но, что удивительно, даже в 80 лет помнил, как звали всех пчеловодов, председателей колхозов, показатели урожая тех лет. Я встретился с ним потом только в Москве, но мой отец с ним и до этого созванивался, общался.

— То есть в 1997 году ваша дружба, скажем так, снова возобновилась?

— Да. Мы вспоминали пасеку, рыбалку, как он поймал сома, который его чуть в озеро не утащил. У нас были теплые, доверительные отношения с его сыновьями, семьей. Отношения продолжаются и по сей день.

— А почему решились в 1997 году перебраться в Москву?

— Я окончил Казанский химико-технологический институт, потом Ярославский экономический институт. Еще окончил Высшую школу ВЛКСМ. Сначала приехал в Москву в 1993 году. Комсомол распался, и я начал работать на производстве. Пожил тут два года и вернулся в Татарстан. А в 1997 году снова приехал в Москву. Мы тут начинали заниматься строительным бизнесом. Моя семья переехала уже в 2000 году. Вообще мы поехали в столицу, когда поменялась команда на производстве «Нижнекамскнефтехим».

— Когда Ринат Галеев ушел?

— Мы с Галеевым вместе и приехали в Москву. Вообще, я воспитанник Николая Лемаева. Я и Галеев — мы все лемаевцы. Поэтому мы всех возим на кладбище, показываем памятник Лемаеву. Посещаем его могилу, проводим вечера памяти.

— А с Галеевым, когда здесь очутились, думали о возвращении, но потом решили, что пора осваиваться?

— Он так не думал. Я так начал размышлять о будущем.

— Как же вы стали главой «Штаба татар»?

— Я должен пояснить, что «Штаб татар» возник при ДЛ-16. Я болел за национальный вопрос (в этом плане я считаю себя учеником профессора Азата Шаймулловича Зиятдинова), но в Москве мы столкнулись с равнодушием и непониманием. Поэтому сначала в 1997-м стали собираться с молодежью вместе с Табеевым, а потом уже и отдельно. Тогда же назвали молодежное крыло ДЛ-16 «Штабом татар».

— ДЛ-16 был знаменитым клубом, где татарская элита вокруг Табеева собиралась. Это был неофициальный штаб, духовно-интеллектуальный?

— Да, неформальное общение.Тогда все равно кто-то с кем-то приходил. Одно время мы договаривались так: от Табеева — 10 человек, 20 — мои, 20 — Козлова. Даже квоту одно время устанавливали. Плюс еще постоянные члены ДЛ-16. Клуб действительно работал и многим помогал. У меня еще был друг Владимир Федотов (экс-первый замминистра МВД по РТ — прим. ред.). Федотов в 1998 году приехал в Москву, мы с ним организовали офицерское собрание. Эта идея пришла мне в голову. Ведь из Нижнекамска в Казань я приехал в 1979 году. В городе было мнение, что мы приезжие, Нижнекамск воспринимался как деревня. Я снял квартиру на улице Шмидта, напротив ресторана «Заря», там собирались мы все, нижнекамцы.

— То есть у вас еще тогда зародился вкус к землячеству?

— Да.

— И к тайным клубам…

— Наверное, первый мой штаб был именно на улице Шмидта, там у нас уже была какая-то нижнекамская компания.

«УЖЕ ТОГДА ВСЕМ БЫЛО НАПЛЕВАТЬ НА ТАТАРСКИЙ ЯЗЫК»

— А кто придумал название «Штаб»?

— Оно как-то само собой родилось. Мы хотели мобилизоваться в борьбе с равнодушием. Ведь уже тогда всем было наплевать на татарский язык. А мы хотели, чтобы «Штаб» занимался двумя вопросами: табеевской кадровой политикой в Москве и национальным вопросом по идеям Зиятдинова. Так что вот уже 21 год я говорю молодежи одно и то же, пытаюсь пробудить у татар патриотизм и любовь ко всему татарскому.

Зачем? Объясню. Например, пришли к нам в «Штаб» ребята-татары в первый раз, а я им начинаю рассказывать историю, о происхождении татар, о том, что татарский язык забывается. В разных формах стараюсь пробудить в молодежи это чувство. Я, например, буду говорить: «Приходите на работу раньше. Пришли на физкультуру в зал, все 10 раз отжались, а вы — 15. Почему? Потому что вы татары и вы из Татарстана». Нужна точка отсчета, необходима идеология. А как еще сказать? «Зачем нужно 15 раз отжиматься? — он мне скажет. — Я 10 — как все». А ты не как все, потому что ты в «Штабе». И вот так за вечер я должен говорить несколько десятков раз — про историю, татарское сознание. В человеке либо это есть, либо слабо заложено. А чтобы пробудилось, надо повторять. «У нас нет преград, — вот как говорил Табеев. — Будьте главой Москвы, президентом». Мы татарской молодежи так и объясняем, хотим, чтобы они в Forbes вошли, депутатами стали.

— Татары уже есть в Forbes…

— Да. И надо, чтобы еще были. Так они будут решать национальные вопросы, помогать землякам и завоевывать Москву.

— В связи с этим такой вопрос. В одном из интервью когда вас спрашивали про штаб, вы ответили: «Мы объединились именно на основе национальной идеи. Почему наше движение называется „Штабом“? Потому что мы на военном положении, мы боремся против равнодушия и нигилизма. Идет война за сохранение татарской идентичности и понимания». На ваш взгляд, как складывается ситуация на фронте?

—  Наша идеология заключается в сохранении языка, культуры и традиций. Это же наша историческая память. Я воюю, чтобы татары не оказались в Красной книге. Также нам необходимо сохранять единство татарской нации. И казанские татары, и мишары, и кряшены — мы все единая татарская нация. Мы сегодня как никогда должны быть едины, как монолит, мрамор. Ведь нас объединяет наша богатая история и будущее у нас общее. И цели, и задачи у нас общие — сохранить богатейший язык, культуру и фольклор. И вдруг в октябре 2017 года в Госсовете проголосовали за добровольное изучение татарского языка. Но мы к этому были готовы.

Что будет дальше с татарским языком? Это теперь мы понимаем, а тогда, полтора года назад, мы были, как боксер в нокауте. Все здесь, особенно в Москве, нас называют страусами. Нам многие звонили и спрашивали, почему мы не пикетируем, не устраиваем флешмобы, не пишем письма президенту. Тем не менее мы хоть и на военном положении, но не идем в разрез с политикой государства. А я не могу контролировать лично всех активистов. Вот, например, тема с выборами президента. Что будем делать? Мы все-таки поддержали Путина, написав воззвание татарам и тюркским народам Москвы. Но и тут нас критикуют: «Почему вы за Путина воззвание сделали?»

— Кто критиковал?

— Например, псевдонационалисты.

— А за кого должны были призывать голосовать?

— У нас разная молодежь. Кто-то предлагал написать письмо Ксении Собчак, поскольку она гарантировала татарский язык. Помните те провокации? Мы их по-другому не называем. Из тех, кто с нами долго общается, никто не ходил ни на Манежную площадь, ни на митинги Алексея Навального. Мы все же придерживаемся центристской политики.

— Это может говорить о том, что вы аффилированы с властью. Есть такие слухи. С полпредством РТ в РФ как складываются отношения?

— Но все-таки нынешний полпред более инициативный, продвинутый, не один памятник открыл. А вот, например, в полпредстве Башкортостана уже сменилось пять полпредов. Мы с ними тоже общаемся, приглашаем и их молодежь к нам в «Штаб». Мы ведем политику, чтобы татары и башкиры были вместе. Проводим совместные ифтары, стараемся, приглашаем на свои проекты. В 2018 году мы провели более 100 мероприятий, привлекли более 10 тысяч людей на свои проекты.

«ТАТАРСКАЯ СЕМЬЯ ДОЛЖНА ВОСПИТЫВАТЬ НЕ МЕНЕЕ ТРЕХ ДЕТЕЙ»

— На ваш взгляд, если у нас сейчас мирное время, нужна ли такая военная терминология, как в названии вашей организации? Все-таки слово «штаб» отсылает к военной тематике.

— Военная терминология после языкового кризиса стала еще необходимее, ее актуальность повысилась, потому что сейчас с каждым годом у нас все больше проблем. Мы уже в «Штабе» обсуждали стратегию развития татарского народа, а по «языковому вопросу» провели несколько круглых столов. Как только все случилось, мы организовали дискуссионный клуб «Уртак фикер» для обсуждения дальнейшего развития татарского языка. Пригласили экспертами публициста Римзиля Валеева, Рашита Ахметова, политолога Руслана Айсина, писателей Рината Мухаммадиева, Шамиля Идиатуллина, Рауля Мир-Хайдарова, директора татарской школы имени Джалиля Розу Хабибуллину, редактора газеты татар Челябинской области Равиля Хуснутдинова.

За полтора года провели 11 круглых столов на эту тему, приглашали молодежь, председателей татарских движений, лидеров и активистов татарских, автономий, общественных организаций. Все они объясняли, что же нам теперь делать с татарским языком.

После языкового кризиса в Татарстане в 2017 году «Штаб татар Москвы» для сохранения и развития татарской идентичности активизировал работу по всем направлениям, в том числе со студентами, аспирантами, учителями, врачами, бизнесменами, военными, учеными, деятелями культуры и литературы, а также с мусульманским духовенством города Москвы. После заседания Госсовета Татарстана, где депутаты единогласно проголосовали за добровольное изучение татарского языка, стало ясно: татары должны рассчитывать только на свои силы в сохранении нации. В связи с этим «Штаб» еще сильнее мобилизовался в борьбе с татарским равнодушием, пассивностью по отношению к судьбе своего языка и культуры. «Штаб» является одним из примеров самосохранения татар как нации и оазисом татарской культуры в большом мегаполисе Москве.

— И что же нужно делать, на ваш взгляд?

— Я вам скажу честно: сначала я сам не понимал. Потом осознал, какими же все-таки мудрыми были Табеев и Зиятдинов. Они как будто все это предвидели. Поэтому мы, по сути, в политике «Штаба татар» ничего не поменяли — по-прежнему пытаемся пробудить сознание молодежи и решить кадровый вопрос. В итоге мы просто увеличили количество людей в «Штабе». Если раньше у нас было 1,5 тысячи активистов, то сейчас 2 тысячи. Если раньше проводили 50–60 мероприятий, то после этого случая мы провели 100 мероприятий в год. Они у нас проходят или в кафе, или на больших площадках на 150–200 человек. Всегда с молодежью пытаемся говорить на татарском языке. Активно ведем работу  с тюркскими народами. Например, провели ифтар с башкирами. Думаю, что через 50 лет мы должны вместе со всеми тюркскими народами интегрироваться в Москву — это одно из направлений.

А «Штаб» по-прежнему называется штабом, потому что есть бесконечные проблемы с языком, ассимиляцией. Кстати, ассимиляция — это одна из серьезных проблем. Молодые люди влюбляются, женятся, замуж выходят, а практически всегда в таких смешанных семьях дети уже не татары.

— То есть вы не поощряете браки между русскими и татарами?

— Для этого успешно начали реализовать вечерние посидели «Аулак өй» для создания новых татарских семей. Мы обязаны до молодежи донести мысль, что татарская семья должна воспитать не менее трех детей. Вот это реальное решение вопроса татарской демографии. В «Аулак өй» татарская молодежь не только общается, знакомится, но и получает советы по созданию татарской семьи. Главным результатом проекта является создание в год около 10 татарских семей.

— В ДЛ-16, как вы уже говорили, приглашали не только татар…

— Не обязательно. В основном выходцев из Татарстана.

— Но название «Штаб татар» как будто ставит, извините за выражение, клеймо, что вы ждете только татар.

— Может быть, вы правы. К нам поэтому не ходят некоторые башкиры: «А почему вы «Штаб татар»? Назовите «татаро-башкир» или «тюркских народов». Но у нас все-таки это уже стало традицией, даже брендом — «Штаб татар Москвы».

— Я к тому, что Татарстан же не только из татар состоит.

— Конечно, акцент делаем на выходцах из республики. Но мы все должны понимать, что в Москве основная часть татар — это не выходцы из Татарстана, Казани, а нижегородцы, рязанцы и другие. Также мы дружим с крымскими татарами. Кроме того, у нас бывают другие тюркские народы, например, ногайцы, кумыки, карачаевцы, азербайджанцы, уйгуры и другие.

«МНОГИЕ ЛЮДИ ПЫТАЮТСЯ СТАТЬ ДРУЗЬЯМИ ТАБЕЕВА ПОСЛЕ ЕГО СМЕРТИ»

— Давайте уточним. Раньше был ДЛ-16, а «Штаб татар» — это лишь его часть?

— Да, он организовался при клубе ДЛ-16.

— Сейчас «Клуб-16» есть?

— Понимаете, когда умирает человек… Вспоминается интересный случай с бревном Ленина. Знаете? Бревно Ленина несли четыре человека. Потом, когда Ленин умер, стали выяснять, с кем же он нес бревно. Оказалось, 2 тысячи человек (смеется). Так же очень многие люди пытаются стать друзьями Табеева после его смерти. Поэтому несколько групп пытались оформить ДЛ-16 юридически — все они считали себя преемниками Кузьмина, Козлова и Табеева. Но мы всех опередили — заново оформили «Клуб-16», создали совет из 21 авторитетного татарина. Так что юридически организация теперь существует, зарегистрирована, платим налоги.

Но у нас была проблема: кто возглавит ДЛ-16? После долгих переговоров решили сделать председателем координационного совета Расима Сулеймановича Акчурина. Так что ДЛ-16 теперь снова существует. И первым нашим воззванием было присудить имя Табеева аэропорту Бегишево. Но время прошло, Лемаева больше помнят и знают. Хотя я его сам лично знал и вместе с ним работал. В свое время именно Лемаев принимал меня на работу.

—  Как часто собирается «Клуб»?

—  Собираемся один раз в месяц. Например, сразу после регистрации клуб сделал воззвание татарам и тюркским народам на выборах мэра Москвы поддержать кандидатуру Сергея Собянина. Таким образом, клуб активно участвует в политической жизни.

— Юридически как оформлен «Штаб татар»? Вы зарегистрированы в минюсте? По документам вы как называетесь?

— РОО «Центр национального развития „Штаб татар“ города Москвы». Также мы зарегистрировали дополнительно «Штаб» для Московской области. Сейчас в Москве «Штабом» непосредственно занимается Гульнара Яруллина. Мы очень переживаем за область. Во многих городах региона вообще нет татарских общин, там никогда не звучали татарские песни, татарская гармошка, не было сабантуев. Мы хотим попытаться повлиять на национальный уклон в Московской области, поставить там памятники Тукаю, Джалилю.

— Есть же национально-культурные автономии.

— Мы придерживаемся Фарита Мухтасарова, председателя РТНКА Московской области, хотим в его структуру встроиться. Хотим вместе с ним заниматься национальным татарским движением в Московской области. Мы с ними заключили официальный договор о сотрудничестве. Уже наметили общие планы.

«ИСЛАМСКИЙ УКЛОН ПОЯВИЛСЯ В ПОСЛЕДНИЕ 10 ЛЕТ»

— У вас есть какое-то членство в «Штабе»? Как вы определяете своих?

— При «Штабе» есть несколько подразделений, клубов — с ними есть ясность. А так, чтобы брать заявления на вступление… Мы так не делаем. Но у нас есть активисты, которые постоянно на связи, как я говорил, это 2 тысячи человек. Вот, например, есть клуб «Гиппократ» — там собираются студенты медвузов и врачи уже в течение 20 лет. Клуб возглавляет академик Дания Каримова.

Успешно работает деловой клуб молодых предпринимателей «Масштаб». Наша первичная цель — воспитать молодых татарских предпринимателей. Бизнес и демография — для татар самый актуальный вопрос. От этого зависит наше будущее. Я очень надеюсь, что молодые предприниматели в будущем будут инвестировать в татарскую нацию. Также при «Штабе» учреждены совет аксакалов Москвы и клуб татарских историков. По инициативе молодежи созданы команда КВН, спортивное объединение и клуб игры «Татарская мафия».

— Что же, для русских у вас места не находится?

— Русские — пожалуйста: из Татарстана все наши близкие друзья. Мы всегда говорим: «Кто с нами общается, все у нас». Никогда в жизни мы еще никому не сказали: «Пожалуйста, не приходи». Мы всех рады видеть, всех, кто с нами общается: русских, любых — всех.

— У «Штаба татар» есть все же уклон в сторону ислама. А как обстоят дела с кряшенами?

— Наверное, исламский уклон появился в последние 10 лет. Мы единственные в Москве проводим акцию среди студентов «Первый намаз». Сняли фильм про переводчицу Корана на русский язык Валерию Порохову. Приглашаем на встречи богословов и религиозных деятелей. Проводили несколько встреч отдельно на тему никаха. Например, татарская девушка начинает жить с русским парнем и спрашивает его: «Саш, а как насчет никаха?» А Саша не знает, что во время никаха нужно поменять религию. Многие не знают этого, а кто-то просто к этому относится: «Я православный, а на время никаха — мусульманин, а завтра опять православный». Поэтому девушка должна знать и сказать: «Ты должен стать мусульманином».

— А если наоборот?

— Наоборот проблем нет. Если парень — мусульманин, а девушка — нет, то никах им все равно читается. Неоднократно у нас была сваха Роза Сябитова. Так что мы в связи с языковым кризисом начали объяснять молодежи семейные тонкости и национальные традиции. В связи с этим подготовили около 200 фильмов, посвященных татарскому языку и культуре.

— То есть языковой кризис заставил мобилизоваться?

— Эта ситуация мобилизовала однозначно. Все же молчали полтора года назад, особенно в Москве. В столице, кроме нас, «Штаба татар», вообще никто не отреагировал на это событие. «Штаб татар» смог сформировать вектор политики дальнейшего развития.

— Допустим, в том же Доме Асадуллаева есть курсы татарского языка, туда ходит много желающих. Они платные, но тем не менее желающих много.

— Хорошо. Но они хоть что-то сказали насчет «языкового вопроса»? Хотя бы раз у себя обсудили?

— У вас, допустим, встречи на татарском языке проводятся? Как вы популяризируете татарский язык?

—100 раз за вечер: «Говорите между собой на татарском. Мы здесь для этого собираемся». Мы поем обязательно татарские песни, баяниста приглашаем. Молодежь призываем изучать татарский язык и в интернете общаться на татарском языке.

— Как тогда выживать татарскому языку здесь, в Москве, когда есть только одна школа — и то, по словам очевидцев, туда ходят в основном не татары, а кто угодно.

— Вы говорите «выживать»… Мы считаем, что это должен быть ежедневный тренинг, чтобы пробудить потребность в татарском языке, чтобы у вас в сердце зародилась любовь, влечение к татарскому языку. Если у вас это будет, вы все справочники пересмотрите, весь интернет перероете, расшибетесь, но татарский будете знать лучше, чем русский. Поэтому нам нужно пробудить вас, заставить полюбить. Человек — отчасти продукт воспитания, идеологии. Тренинг, объяснение и еще раз тренинг. Объяснять, внушать. Мы не кашпировские, не гипнотизеры. Но надо идти через объяснение: «Полюбить надо вместе».

— Кстати, вы не ответили на вопрос по поводу кряшен.

— Когда мы жили в Нижнекамске, я стоял у истоков празднования Петрова дня в кряшенской деревне Клятли, Ключ Труда и Балчыклы. Мое личное мнение, что кряшены между собой лучше нас говорят на татарском языке, они более музыкальные, веселые. Это тоже татары, наши. Я очень хорошо знаю кряшенскую культуру, у меня много друзей-кряшен. Я считаю, что они должны быть тоже должны участвовать в обсуждении важных вопросов, состоять в татарских национальных структурах. У меня даже есть программа из 8 пунктов, как не потеряться кряшенам. Им же еще тяжелее, их меньше, у них своя религия, так что без свахи там не обойтись. Мы очень высокого мнения о деятельности кряшенской организации Татарстана, руководителем которого является Иван Егоров. Он действительно большой молодец. Радуемся, что в Казани откроется кряшенский центр. И очень важно, что будущий центр посетил и председатель «Милли шура» Василь Шайхразиев. Нам с кряшенами необходимо быть вместе.

«МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО У НАС, ТАТАР, В КРОВИ — НЕ ХОТИМ ОБЪЕДИНЯТЬСЯ»

— Вам не кажется, что в настоящее время (возвращаясь к Табееву с его посылом про объединение) в татарской тусовке Москвы больше расхождений, чем какого-то единения? Мы с вами начали разговор с того, что отдельно татары и в культурном центре, и при полпредстве, и у вас…

— Эта разрозненность была всегда. Сколько себя помню, всегда так было. Может быть, это у нас, татар, в крови — не хотим объединяться. Есть эта проблема и в Московской области, и в Москве. В столице 130 районов, из них только в 30 созданы автономии, три входят в РТНКА Москвы. Мы сотрудничаем с 17 автономиями. Остальные только на бумаге. Остальные вообще нигде. У нас нет единого татарского национального движения, татарского единого лидера, единой татарской программы.

— В чем проблема? Нет какой-то яркой личности, например, как Табеев, который объединил бы всех татар?

— Нет личности вообще, нет лидеров среди молодежи. Энтузиастов мало. Нет единой политики, цели, задач. Может быть, даже это и хорошо. А если бы мы были все одного цвета кожи, одной религии, имена у всех одинаковые, все было бы одинаково и не было бы прогресса. Поскольку мы разные, то и политика у всех разная — на любой вкус. Пусть каждый по-своему пытается что-то делать, но лишь бы не на словах, а на деле. Пусть каждый занимается национальным татарским движением. Самое главное — не мешать друг другу.

— Хорошо. Но ставку вы делаете все равно на молодежь в основном?

— Мы ставку делаем и на молодежь, пытаемся обратиться к молодым родителям, которые не знают татарского языка, особенно москвичи. Пытаемся пробудить у них чувство, чтобы их дети родной язык учили, несли его дальше. Раньше мы на татарские школы внимания не обращали, а теперь 10 фильмов сняли, раз пять туда ездили, ученых привозили. В этом году в школе прибавилось 75 детей. Сейчас также начали с популяризации татарского детского сада.

«ЦЕЛИ ЗНАКОМСТВА МЕЖДУ ПАРНЯМИ И ДЕВУШКАМИ МЫ КАК ТАКОВОЙ НЕ СТАВИЛИ»

— И все же представим: я татарин, приехал из Казани в Москву, но вообще ничего раньше не слышал про «Штаб». Как молодые люди, которые приезжают в Москву, узнают про вас?

— Те татары, которые учатся в институтах, узнают через общественные татарские центры. Мы работаем с ними. У нас всего около 20 тысяч подписчиков. У наших 150 активистов, у каждого более 10 тысяч подписчиков, а у 40 активистов по 30 тысяч подписчиков. К нам приезжал Татар Малай — у него 95 тысяч подписчиков. Начали сотрудничество с блогером «Кызык-мызык», сняли фильм про уфимского блогера Рустема Набиева.

— Чтобы прийти в «Штаб», нужно знать о его существовании.

— Узнают через соцсети. Вы приходите в «Штаб», и у вас за один день становятся знакомыми татары-милиционеры, юристы, врачи, экономисты. Минимум 10–15 татарских контактов вы должны унести с собой — у нас такая задача. Чтобы в интернете в переписках вы хоть немного по-татарски говорили, CМС писали на татарском.

Конечно, цели знакомства между парнями и девушками мы как таковой не ставили. Но ведь нас опять ругают мусульмане за speed dating (быстрое знакомство) — 5 лет назад нас разбомбили за это в клочья: «Это нельзя, не политкорректно. Вы, скромная татарская девушка с платком, пришли и вдруг через 5 минут поменяли 50 знакомых».

— Вы их не поменяли, а просто познакомились.

— Вы даже руку не можете подавать, если мусульманка.

— Но есть же кряшены, башкиры, атеисты, светские люди.

— Скрепя сердце и положа руку на сердце начали проводить speed dating.

— Дело в том, что те, кому нельзя, туда и не пойдут, им неинтересно будет в таком случае. Придет тот, кто более смелый.

— Мы «Аулак өй» сейчас проводим. Площадка «Штаба» — это 200 метров, квартира очень удобно расположена в центре. Приходят человек 100–120, наша задача — чтобы все эти татары между собой перезнакомились, подружились. Как правило, у многих из них подруги и друзья русские, которые тоже приходят. Поскольку мы предупреждаем, что это татарское мероприятие, пусть они не имеют претензий к татарскому баяну, песням и татарскому языку. Мы предупреждаем, что это мероприятие татарское.

— Были претензии?

— Спрашивали.

— То есть приходят на татарскую тусовку и спрашивают, почему тут все татарское?

—. У нас татарская национальная политика в Москве все же отличается от Казани. Многие татары не говорят на татарском.

«НАДО ИДТИ НЕ ТОЛЬКО В МИНИСТРЫ»

— Так Москву удалось захватить, как завещал Табеев?

— Работаем во всех направлениях. На сегодняшний день всего один депутат-татарин в Мосгордуме…

— Ренат Лайшев?

— Да. Из министров на сегодняшний день — только строители. Но надо идти не только в министры, но и во врачи, силовики. Хотя, может, человек не хочет помогать землякам и вообще не ощущает себя татарином. А чтобы он ощущал, как это пробудить с молодости?

— Как пробуждать собираетесь?

— Через тренинг: 100 раз за вечер повторяем «татарин» и через привлекательность, актуальность. Мы говорим: «Обратитесь к племянникам, младшему поколению, первокурсникам, школьникам, соседям. С соседями вместе чай пейте и говорите: «Пойдемте на концерт вместе. Давайте баян вместе послушаем. Давайте автономию в подъезде создадим». Как-то так надо.

— О вас слышно только в последние годы. Вы, как подводная лодка, где-то прятались…

— Вы отчасти правы, во-первых, мы не используем интернет-ресурсы. Во-вторых, VIP’ы и представители силовых структур не хотели себя афишировать.

— И сейчас они есть?

— И сейчас есть, но мы для них проводим закрытые собрания.

— А кто входит в офицерское собрание? Как проводятся встречи?          

— Его образовал 20 лет тому назад бывший первый заместитель министра МВД по Татарстану Владимир Алексеевич Федотов. В течение 20 лет занимаемся воспитанием молодых кадров. Они учатся у старших товарищей хорошим качествам, например, добросовестному отношению к работе, честности. Мы выходцам из Татарстана, которые уже работают в силовых структурах Москвы, всегда объясняем, что любые ошибки в работе — это пятно татарстанским силовикам. Поэтому каждый татарстанец, работающий в столице, должен понимать, что он представляет республику и татар в Москве.

— Как часто собирается?

— Офицерское собрание собирается раз в месяц.

— Сколько человек входят?

— Примерно человек 150.

— И все 150 человек приходят?

— Приходят. У нас же здесь офицерских клубов много, где только, каких только нет. Идеология наша!

— Полпредство?

— У них генеральский элитный клуб. Многие офицерские клубы Москвы эту модель переняли у нас.

— Кто-то из влиятельных татар вас поддерживает? Например, Марат Хуснуллин с вами общается?

— Нет, он лично не общается. Но его окружение принимает участие в наших мероприятиях.

«ПЛАНИРУЕМ СДЕЛАТЬ ТАТАРСКИЙ ПОСЕЛОК В ПОДМОСКОВЬЕ»

— Понятно. У нас остался главный вопрос про деньги. Кто финансирует все это дело?

— У нас есть определенные спонсоры. С этим проблем нет. Возрождаем татарское меценатство. Благодаря «Штабу татар» многие создали коммерческие структуры.

— То есть какая-то бизнес-структура ежемесячно оказывает помощь?

— Нет, нет…

— Просто вы их не афишируете?

— Да. Когда нам нужна помощь, мы обращаемся.

— Республика никак не поддерживает ваши инициативы — финансово, организационно?

— Нет. Наоборот, бывают татарстанские мероприятия, в которых мы принимаем участие, оказывая финансовую помощь.

— Квартира штаба частная?

— Да.

— Кому она принадлежит?

— Нам.

— Вы там живете?

— Никто там не живет. Она только для мероприятий «Штаба». У нас иногда приезжают артисты. Были случаи, когда по 25–30 человек в таких случаях оставались ночевать. Например, останавливались коллективы «Мунча ташы» и татарской филармонии.

— Там много людей, микрофоны, колонки. Соседи не жалуются?

— Мы с ними дружим, находим взаимопонимание, после 11 часов у нас никто не шумит, а музыку громко мы не делаем. Музыка бывает редко, в основном, как правило, это два-три баяна.

— Создается концепция развития татарского народа. Вы принимаете участие?

— Мы одним из первых провели круглый стол татарской общественности Москвы и отправили свои предложения всемирному конгрессу татар. В прошлом году вступили в состав конгресса. Я считаю, что под руководством Василя Гаязовича Шайхразиева конгресс добьется больших успехов в объединении татарской нации. 

— Какие направления должна охватывать данная стратегия?

—  Самое главное —  дошкольное воспитание и образование (ясли, детские сады), национальное образование (школа, лицеи, гимназии, университет), духовная составляющая, культура (литература, история, кинематография, субкультура, фольклор, эстрада), СМИ, предпринимательство и меценатство, а также татарское село. Кстати, планируем сделать татарский поселок в Подмосковье с татарской школой, клубом и садиком. Всем молодым татарам желаю создать семьи с татарами и вырастить татарских детей. Еще одна мечта — открытие татарского театра в Москве.

Считаю, что мы ответственны за татарское национальное движение в Москве. Благодарим активистов, которые в нас верят и за нами идут. Если бы мы не видели поддержку в их глазах, ничего бы не состоялось. Многие москвичи на татарский язык уже сегодня взглянули по-другому. Мы благодарны за поддержку президенту России, президенту Татарстана, мэру Москвы, руководству конгресса татар. Искренне желаем здоровья каждому, а также нашим уважаемым аксакалам, пусть живут долго, они нам нужны.

Рустэм Фаизович Ямалеев родился в 29 августа 1962 года в Мензелинске. Учился в средней школе в городе Нижнекамск. Окончил КХТИ. До 1997 года работал на крупнейшем нефтехимическом производстве на руководящих должностях. С 1997 года возглавляет строительную компанию «Стройиндустрия» в Москве. Является главой «Штаба татар Москвы».

Елена Колебакина-Усманова, Разим Сабиров,
business-gazeta.ru