На первый взгляд, село Татарское Маклаково ничем не отличается от других: несколько улиц, ухоженные дома, кое-где даже особняки. Только на этих улицах слишком тихо, а если и встречаются люди, то говорят не на русском языке. В центре населенного пункта вместо церкви стоит мечеть, что довольно необычно для Нижегородской области. Как живет одно из самых старых татарских сёл региона — в репортаже NN.RU.

Татарское Маклаково расположилось в 150 километрах от Нижнего Новгорода на юго-востоке области. Рядом находится другое село — Русское Маклаково, которое, к сожалению, почти вымерло. Их разделяет небольшая река: прямо как те испанские деревни из рекламы, Вилларибо и Виллабаджо.

— Русское Маклаково раньше называлось Коропово, а наше село возникло в начале XVII века. Тут рядышком две речки текут, — поделилась с нами краевед по имени Сания Могжанова. — Одна Черная называется, другая Маклаково. Здесь и поселились, на берегу двух этих речек, татары. Было две деревни — Большое Маклаково и Малое. Потом они разрослись и объединились в одну большую.

Зимой и осенью людей здесь не так много, как летом. В теплые деньки выходцы из села отправляют сюда детей к бабушкам и дедушкам, а еще приезжают дачники. Молодежи почти нет — все уехали в Москву в поисках перспектив. Работы тоже особо нет, и за деньгами приходится ехать на вахту.

— Работы как таковой нет особо, — продолжает краевед. — У нас пока школа существует, амбулатория врачебная есть. А наши еще в районном центре работают, в Спасском — там швейная фабрика существует, филиал. Шьют одежду для военных. Наши девчонки и туда ездят работать. А еще на вахту, кто как может.

Раньше в Татарском Маклаково было семь мечетей и несколько тысяч человек населения. Теперь, по словам местных, в селе проживает 800 человек и есть две мечети. Несмотря на постепенное «вымирание», Маклаково выглядит прилично: почти все дома ухоженные и аккуратные, заборы стоят ровно. В центре недавно даже появился сквер, посвященный героям СВО — его построили благотворители из Москвы, выбравшиеся из села. Свои имена они указали в памятной табличке прямо на входе.

Еще жители гордятся национальной школой. На 33 ученика приходится 14 учителей. Привозит детей рано утром желтый автобус, собирая ребят в том числе и по соседним деревням. Раньше вместо школы было медресе (религиозно-просветительское и учебное заведение, выполняет функцию средней общеобразовательной школы и мусульманской духовной семинарии. — Прим. ред.), а учеников называли шакирдами.

— Не было принято девчонок брать на учебу до революции, учились в основном мальчики. Сейчас есть воскресная школа, тогда были медресе, их посещали одни мальчики. Из соседних сел ходили, из села Ишеева. Мой родственник ходил учиться из Базлова, из Тукая, из татарских сел. И вот на пути в школу два шакирда замерзли. Прямо на трассе у нас есть ограда и памятник, — рассказала нам Сания Могжанова.

Самый старый житель деревни — 98-летняя Фарида Лукманова. По паспорту ей 95 лет, раньше старались детей делать по бумагам «помоложе». По-русски она говорит не очень хорошо, в школе отучилась всего два с половиной года.

— Дети не помогают, они у меня уже старые. В Москве все, по семьдесят им, инвалиды. Снохи тоже. Внуков не так много: у одного два сына, оба русские, тоже жена у него русская. Живут хорошо. Русские, татары — мне всё равно, оттуда никто не выходил (показывает на землю). Там останутся русские, там останутся татары.

«Старожиле», как называют Фариду односельчане, помогают соцработники и соседи. Приносят ей продукты, дрова. Баню она топит сама, нужна помощь только с водой.

— Чем на старости занимаюсь? Немножко читаю, теперь уже голова болит у меня, 98-й год. Ну суп варю. Потом вечером картошку или чего-нибудь, мясо куплю. Скажешь — принесут. Пенсию дают, слава богу. И живем, ничего. Спасибо государству. Не бросает.

Иногда Фарида прогуливается по улице, но только в теплое время года — здоровье дает о себе знать. А оно у нее подорвано еще с юности: в 14 лет женщина застала войну, и учебу в школе пришлось бросать, чтобы прокормиться. Всем селом ездили рыть траншеи, в лесу собирать пропитание, а еще собирали зерно. Жизнь в тылу была не лучше, чем на фронте.

— Когда война германская была, день и ночь работали в колхозе. Руками. Трактора не было. Когда темно, тогда приходишь домой. Еще в лес ходить надо было, дрова для супа брать. Шкурок не было, лаптей тоже. Босиком ходили — и платье одно, два, всё время грязное было. Сколько видела, всё равно не умру.

Если некоторые жители Татарского Маклаково с трудом говорят на русском, то ребят в школе, разумеется, учат обоим языкам. Что касается детсадов, музыкальной школы, внеурочных кружков — ради этого приходится ездить в Спасское или Сергач. Такая же ситуация с продуктами: на всю деревню работают только два магазина, в которых есть только самое необходимое.

Продавщицу в магазине с нетривиальным названием «Продукты» знают все местные. Семейство Закировых открыло его еще в нулевых, но несколько месяцев назад продуктовый пришлось закрывать. Односельчане буквально умоляли вновь открыть магазин.

— Наша деревня цветет, только народу нету, — рассказывает продавщица. — У нас такие есть спонсоры… Их дедушки коренные жители были. У нас сквер сейчас сделали, вторую детскую площадку сделали в конце улицы. Помогаем друг другу. В долг дать можем пенсионерам, до пенсии.

Мы приехали в разгар рабочего дня, когда большинство жителей трудилось и занималось своими делами. По ощущениям, Татарское Маклаково — хороший пример колоритного села, где всё как везде, но со своими особенностями. Если будете проезжать вблизи, не поленитесь заехать хотя бы на 10 минут — для юга Нижегородской области татарские поселения не в новинку, а вот для остальных это определенно нечто новое.

Источник: .nn.ru