Подкасты, юридическое просвещение, «гнезда», цифровизация и блогинг — носители 9 разных языков из 7 регионов России в режиме онлайн обсудили проекты по сохранению языков народов РФ. Корреспондент «БИЗНЕС Online», выслушав многочисленных спикеров, выбрала те практики, которые были бы полезны для Татарстана и послужили бы ориентиром для комиссии при президенте республики по вопросам сохранения и развития татарского языка.

«ВСЕГО 4 ПРОЦЕНТА МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ В ВОЗРАСТЕ ДО 30 ЛЕТ СЧИТАЮТ КАРЕЛЬСКИЙ ЯЗЫК СВОИМ РОДНЫМ»

Передовые практики сохранения языков народов России обсуждали на недавней онлайн-конференции, организованной общественной платформой «За языки РФ». Носители 9 разных языков из 7 регионов России рассказали о своих проектах и поделились опытом запуска новых инициатив. Платформа объединяет активистов, педагогов и энтузиастов, заинтересованных в сохранении языков народов России и обмене опытом практической деятельности.

Примечательно, что конференция действительно вылилась в обмен опытом, а не ограничилась уже привычными стенаниями о том, как все стало плохо после того, как родные языки стали необязательными к обучению в российских школах. Для Татарстана этот опыт интересен и тем, что многие проекты, озвученные активистами, могла бы взять на вооружение комиссия при президенте РТ по вопросам сохранения и развития татарского языка, которую возглавил Марат Ахметов.

Корреспондент «БИЗНЕС Online», прослушав выступления спикеров, которые растянулись аж на пять часов, выбрала те практики, которые были бы полезны для Татарстана и татарского языка.

Так, автор книги «Карельская прививка» Наталья Антонова поделилась опытом формирования «языкового гнезда» при общественной организации «Дом карельского языка». По словам Антоновой, ЮНЕСКО с точки зрения жизнеспособности карельский причисляется к группе языков, находящихся под серьезной угрозой исчезновения. Карелов в республике всего 7%, это 45,5 тыс. человек, из них владеют карельским всего 16,8 тыс., или 37% (по итогам переписи 2010 года). Еще в 2002 году этот показатель составлял 48%. Сейчас количество владеющих карельским составляет лишь 10 тыс. человек, предполагает автор книги «Карельская прививка». «Всего 4 процента молодых людей в возрасте до 30 лет считают карельский язык своим родным, а среди детей раннего школьного возраста таких и вовсе нет», — говорит она. Филолог также отмечает, что у карельского языка в ее родной республике нет никакого официального статуса, кроме как закона Карелии «О государственной поддержке карельского, вепского и финского языков Республики Карелия» (2004). Но, по ее словам, никакой деятельности с приданием официального статуса карельскому языку не ведется.

Что касается «языкового гнезда», то это группа детей дошкольного возраста в детском саду, где взрослые, прежде всего воспитатели, разговаривают с малышами только на карельском языке все рабочие дни календарного года с утра до вечера. «Дети общаются на удобном им языке, но создаются благоприятные условия, мотивация для использования ими в речи карельского языка. В „языковом гнезде“ поддерживаются принципы двуязычия. Уже после нескольких месяцев посещения таких „гнезд“ дети хорошо понимают бытовую карелоязычную речь, а через несколько лет используют карельский язык в речи», — поясняет Антонова. По ее словам, речь не идет о частичном использовании языка, например, на занятиях или во внеурочной деятельности, это стопроцентное погружение. «Языковое гнездо» могут посещать дети любых национальностей. «В данном случае не удалось сделать „языковое гнездо“ в муниципальном детском саду, поэтому оно было организовано в Доме карельского языка, который существует на меценатские средства и благотворительную помощь», — сетует спикер. 

Сам Дом карельского языка, который расположен в селе Ведлозеро Карелии, построен несколько лет назад на народные деньги. «При этом дети между собой могут разговаривать и на русском языке, воспитатели также отзываются на просьбы детей, озвученные на русском , но сами при этом говорят только на карельском. Если ребенок что-то не понимает, то ему переводят другие дети. Внутри „языкового гнезда“ создается естественная языковая среда. Отступление от этих принципов не приводят к желаемым результатам», — говорит она.

По словам Антоновой, опытом послужили «языковые гнезда» инари-саамов Финляндии, которые начали открываться в конце 1990-х и которые в свою очередь использовали племена маори в Новой Зеландии. «Сегодня очень сложно вести речь о „языковых гнездах“ в муниципальных детских садах. Наиболее оптимальный вариант — создание в частных детских садах или при общественных организациях», — отмечает специалист, опираясь на свой опыт. По ее словам, до образования «языкового гнезда» в селе Ветлозеро не было ни одного ребенка дошкольного возраста, знающего карельский язык, а сегодня дети в разной степени понимают основную отнесенную к ним речь в рамках режима дня, спокойно ориентируются в языковой среде, могут коротко ответить, повторить, разучить карельскую речь. «Обращаясь к воспитателям, дети смешивают языки, с радостью демонстрируя владение карельскими словами и короткими предложениями, а у старшего поколения появилась вера в перспективу карельского языка, когда они увидели, что дети могут на нем что-то сказать», — добавляет Антонова. С этого года при «языковом гнезде» также открылась этнопродленка для учеников школьного возраста.

Стоит отметить, что в Татарстане, в отличие от Карелии, функционируют татарские детские сады, на базе которых можно было бы организовать эти самые «языковые гнезда». Нужна всего лишь принципиальная позиция воспитателей детских садов, на основании которой они обеспечили бы татароязычную языковую среду, а не переходили бы на русский язык, как это практикуется сегодня. На данную проблему не раз обращали внимание активисты сообщества татароязычных родителей РТ. 

«КОГДА ЯЗЫК ЗВУЧИТ НА ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ, ВОТ ТОГДА ОН ЯВЛЯЕТСЯ ГОСУДАРСТВЕННЫМ»

Еще одним интересным опытом сохранения родного языка поделилась лингвист, кандидат филологических наук Марина Федина из Республики Коми. Она рассказала о практике официального коми-русского перевода и создания инфраструктуры коми языка в цифровом пространстве. Центр инновационных языковых технологий, которым руководит Федина, создан в 2011 году на инициативной основе. «Собрались три человека, у нас как языковых активистов тогда не было ни денег, ни мощностей, имелась только идея и очень большое желание что-то сделать», — вспоминает Федина. Тогда они обратились к ректору Коми республиканской академии госслужбы и управления Нине Нестеровой, которая поддержала данную идею и взяла центр инновационных языковых технологий под свое крыло.

Сейчас у центра есть два направления: бюро цифрового перевода и межрегиональная лаборатория информационной поддержки финно-угорских языков. Сотрудники центра занимаются официальными переводами с коми на русский и с русского на коми язык — это нормативно-правовые акты, переводы бюллетеней на выборах, перевод названий улиц и рек, т. е. дорожных документов. Помимо этого, центр ведет официальный портал Республики Коми на коми языке, а также портал Госсовета. По словам Фединой, в прошлом году они начали переводить названия остановок автобусов, но на двух языках объявляют остановки только в автобусах в Сыктывкаре — столице Коми. «Если было обращение к главе Коми на коми языке, то они обязаны ответить на том же языке. Но если у них в штате нет сотрудников, которые могли бы это сделать, то они обращаются за помощью к нам», — рассказывает руководитель центра инновационных языковых технологий. «Наша миссия — содействие установлению реального двуязычия в Республике Коми. Важно, чтобы наши языки звучали не только на кухне и на бытовом уровне, но и на государственном. Когда язык звучит на таком уровне, вот тогда он является государственным», — говорит она.

Второе направление центра — лаборатория, где создаются электронные продукты на финно-угорских языках. «Мы это делаем для того, чтобы наши языки присутствовали качественно, а не на любительском уровне», — отмечает Федина. По ее словам, силами лаборатории уже создана раскладка клавиатуры на коми, мари, удмуртском и чувашском языках, которые являются бесплатными для пользователей, электронные словари (онлайн), словари терминологий, контекстные словари и т. д., а также учебники для школьников, изучающих коми язык, онлайн-библиотека, онлайн-энциклопедия, корпус коми языка (более 65 млн слов в употреблении) и портал для изучения языка «Коми кыв». «Сюда входит и коми-пермяцкий, и коми-зырянский языки», — подчеркивает спикер. В данный момент идет работа над созданием онлайн-переводчика.

По ее словам, силами центра в этом году был впервые использован синхронный перевод с коми языка на русский на заседании Госсовета Республики Коми. После принятия нового закона об образовании, согласно которому обучение государственных языков республик стало необязательным в школах, появился сайт по обучению коми языку для всех желающих, учебники оцифрованы и переведены на современную графику. По словам спикера, платформа особо помогла во время дистанционного обучения в период пандемии коронавируса. Сейчас деятельность центра финансируется государством — республика выплачивает заработную плату сотрудникам. Всего их 12 (шесть в бюро переводов, пять в лаборатории и один руководитель).

Характеризуя состояние коми языка, Федина отмечает, что по сравнению с другими языками оно неплохое. «Население, в том числе дети, говорит на коми языке, он также изучается в школе по двум программам — как родной и как государственный, издаются журналы, газеты, есть свое телевидение. Конечно, имеются проблемы: сокращается количество часов в школе, количество говорящих на коми языке, как и само население Коми, но мы работаем над этим», — говорит она.

Проводя здесь аналогию с РТ, стоит отметить, что татарские языковые активисты уже на протяжении многих лет добиваются того, чтобы в Казани появился единый центр, который помогал бы не только государственным структурам, но и бизнесменам с переводом на татарский язык вывесок и различных информационных табличек. Если бы на передовой РТ велась работа, подобная деятельности в Коми, которую осуществляют всего 12 (!) человек, то не было бы необходимости в антипремии «Тяжело с татарским», которую организаторы акции «Мин татарча сөйләшәм!» вручают чиновникам ежегодно. 

«МОЛОДЫЕ ЛЮДИ В ВОЗРАСТЕ ОТ 20 ДО 40 ЛЕТ ЯВЛЯЮТСЯ ПРЕДПОСЛЕДНИМИ НОСИТЕЛЯМИ ЯКУТСКОГО ЯЗЫКА»

Далее последовал рецепт сохранения родного языка от юриста из Якутии Сандаары Кулаковской. Представитель Республики Саха, которая занимается правовым «сопровождением» родного языка, выступила с темой «Родной язык как эффективный инструмент передачи знаний». Юрист по гражданским делам и по совместительству блогер уверена, что сохранение родных языков не должно быть мотивировано лишь культурными факторами. «Владение языком должно быть еще и выгодным для носителя, поэтому необходимо понимание того, что родной язык является эффективным инструментом передачи знаний. Это мое кредо, — отмечает Кулаковская. — И в рамках него появился новый проект „Сокуон сирэ“ („Мир закона“), который объединяет в себе три направления: право, сохранение родного языка и блогинг». В рамках данного проекта блогер с юридическим образованием рассказывает о праве, законах и Конституции на якутском языке, в том числе для детей в игровой форме. «Я хочу показать детям, что закон — это просто, это часть нашей жизни, а не что-то такое далекое и эфемерное. Люди, которые посмотрели наши выпуски, говорят: „Неужели закон такой простой и легкий?“ Я считаю, что определенную роль в этом понимании сыграло то, что закон был объяснен людям на их родном, якутском языке», — говорит представитель Республики Саха.

По ее словам, невозможно сохранять язык, если лишь мотивировать, что ты должен разговаривать на родном языке. «Полезная и актуальная информация на родных языках очень востребована», — отмечает Кулаковская, приводя в пример посты в своем блоге о коронавирусе на якутском языке, которые получили большой отклик. Спикер также озвучила условия, необходимые для того, чтобы родной язык стал инструментом передачи знаний: «Язык не должен быть языком „стариков“, он должен быть современным. Не должно быть критики: „Ты используешь русские слова“, „У тебя акцент“. Должно быть неограниченное использование неологизмов, терминов и сокращений. Язык должен быть живым».

Кулаковская также отмечает, что для развития языка необходимо наличие электронных общих и специальных словарей. «Необходимо пропагандировать возможность использования языка как инструмента передачи знаний в разных сферах и показывать на своем примере. Не стоит держаться за ортодоксальные нормы, язык должен быть живым. Я страдаю из-за отсутствия русско-якутского юридического словаря. Возможно, когда-нибудь возьмусь за его создание», — подчеркивает спикер.

Кроме того, нужны и важны активисты. Еще одним фактором для развития языка она назвала цифровизацию. По словам юриста из Якутии, сферы использования родных языков в качестве инструмента передачи знаний и информации — это право, финансы, IT, изучение иностранных языков (необходимо обучать детей иностранному языку не через русский, а напрямую со своего родного), спорт, танцы, медицина, государственная и муниципальная власть, поскольку при переходе на родные языки возникает иной уровень доверия, что влечет за собой иной уровень отношений народа и власти.

Что касается якутского языка, то, как отметила Кулаковская, сегодня на нем разговаривают 450 тыс. человек. Статус языка, согласно классификации ЮНЕСКО, является уязвимым. «У всего российского народа, независимо от национальной принадлежности составляющих его людей, имеется общая цель — благополучие, развитие и безопасность. И ни в коем случае недопустимо противопоставление языковой и этнокультурной идентификации народов единству всей российской нации. Чем ярче окажется языковая и этнокультурная палитра российского народа, чем качественнее будут нормы закона, это обеспечивающие, тем более сплоченной, удовлетворенной и преданной единству и общей цели будет вся российская нация. Вот мой тезис, согласно которому я веду свою деятельность», — рассказала она.

Важным направлением в деле сохранения родного языка юрист назвала работу с матерями, поскольку в якутском языке, как и в татарском, синонимом родного языка является язык матери — ийэ тыл. В Якутии вокруг этой идеи сформировалось объединение матерей — клуб по интересам, который перерос в общественную организацию. В прошлом году члены структуры провели фестиваль по воспитанию детей в родной языковой среде, участие в котором приняли 1,4 тыс. человек. Таким образом, по словам спикера, инициатива о сохранении языка идет снизу.

Правда, закончила свое выступление Кулаковская весьма пессимистично: «Мне кажется, что молодые люди в возрасте от 20 до 40 лет являются предпоследними носителями якутского языка. Наши дети окажутся последними, кто станет говорить на языке саха. На этом наш язык закончится, его будут изучать только лингвисты и филологи. Эта мысль меня очень огорчает, но в языковом активизме очень важен позитивный настрой. Я верю, что наши языки станут развиваться и окажутся полезны для всего мира и что наша деятельность не напрасна. Каждый язык — это целая Вселенная. Мы не можем отказаться ни от одного языка, должны сберечь максимальное количество языков».

Также она предложила разработать методику, которая оценит реальное состояние языков народов России. Пока мы опираемся на данные ЮНЕСКО.

Еще один представитель Республики Саха, Халан Павлов, рассказал о вики-проектах на языках народов России. По его словам, на сегодняшний день в «Википедии» существует 33 раздела на языках народов России. Павлов отмечает, что наличие «Википедии» влияет на грамматику родного языка, поскольку энциклопедические данные требуют новых терминов. «И те, кто вносит данные, развивают язык, и те, кто читает, усваивает эту информацию. Если найдется три активиста, которые будут наполнять „Википедию“, то это половина успеха», — призывает он представителей других народов включиться в данное движение.

Тренер по лыжным гонкам Алина Крестьянинова, которая ведет в социальных сетях блоги на удмуртском, рассказала, что интерес к сохранению своего родного языка у нее родился в столице РТ. Тоска по родному языку во время учебы в академии спорта в Казани привела ее к блогерству на удмуртском. «В 2012 году у меня была одна цель — не забыть родной язык», — говорит она. При этом, по словам Крестьяниновой, удмуртские блогеры очень прогрессивны. «Если популярны вайны, то появляются вайны на удмуртском языке, если популярен TikTok, то на удмуртском он уже есть», — отмечает она.

«МЫ МОЖЕМ ОБСУЖДАТЬ НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ ВСЕ, ЧТО НАС ОКРУЖАЕТ»

Татарстан на конференции представлял экс-председатель всемирного форума татарской молодежи (ВФТМ) Табрис Яруллин. Пожалуй, это было первое публичное выступление молодого человека за последний год — после того, как он покинул пост председателя ВФТМ. «Я 12 лет честно занимался общественной работой — языковым активизмом», — отметил он.

Тема Яруллина была заявлена как «Подкасты на татарском языке». Однако он признался, что немного сожалеет, что выбрал именно такую тему, поскольку «было бы полезнее рассказать про акцию „Мин татарча сөйләшәм!“ („Я говорю по-татарски!“)». «Наш принцип — мы берем что-то современное и делаем это на татарском. И все, что принято создавать у татар, делаем современным. У нас много профессиональных сообществ — писателей, художников, историков и тому подобное, но не хватало чего-то свежего и современного на татарском языке — эту цель мы выбрали своей миссией. Я убежден: для того чтобы развивать язык, нам нужно активно усваивать современные, актуальные форматы», — отметил Яруллин. Например, медиа: «Медиа — это, наверное, одно из самых актуальных направлений сегодня. Под медиа я подразумеваю возможность снимать видео, производить контент — сейчас существует новый вид телевидения, блогинг, small media и так далее. Данная сфера привлекает молодых людей, и нам катастрофически не хватает таких форматов на наших родных языках. Если мы усвоим эти современные форматы, то убьем сразу двух зайцев: с одной стороны, появляется контент, в нашем случае на татарском языке, с другой — мы привлекаем в эту активность молодых, тех, у кого еще только формируется идентичность».

По словам экс-председателя ВФТМ, после завершения общественной деятельности он пошел именно по этому пути: «Мы решили начать записывать подкаст на татарском языке. С тех пор прошло больше года, теперь у нас, татар, есть много подкастов, даже больше, чем мы того заслужили».

Обращаясь ко всем участникам конференции, Яруллин отметил, что у всех народов РФ примерно одинаковые проблемы — очень сложно сделать что-то на родном языке без государственного участия, государственной поддержки, своими силами. «Чуваши организовывают лагерь — и люди за это платят. Я очень обрадовался, потому что люди не привыкли платить за контент на родном языке. Наоборот, они считают, что он должен доставаться бесплатно, как благотворительность. С другой стороны, мы, организаторы, ивентщики, тоже надеемся на государство, на его помощь. И всегда первое, что приходит на ум, — это обратиться в министерство, еще куда-нибудь. Думаю, очень ценно, когда люди своими силами делают какой-то проект, привлекают именно негосударственные средства».

Представитель Татарстана также отметил то, что проблема родного языка заключается в том, что мы не используем его в обсуждении тем, которые волнуют всех. «Самое последнее из актуальных — коронавирус, например. Почему мы не обсуждаем те процессы, которые происходят в обществе, на родном языке? Это очень странно. Складывается ощущение, стереотип, что на родном языке можно обсуждать только национальную культуру, традиции и религию. На самом деле это не так. Мы можем обсуждать на татарском языке все, что нас окружает в обществе: ремонт квартиры, дизайн, урбанистику», — добавил он.

По словам Яруллина, нам не хватает простых разговоров, разговорного жанра на родных языках. «Несмотря на то что у нас три татарских радио, ни на одном из них нет разговорного жанра, где просто обсуждаются разные темы: история, бытовые вещи, отношения, психология и так далее. Всех призываю делать подкасты, потому что это и дешево, и очень полезно, ведь язык сохраняется, когда его слушаешь, когда на нем говоришь и когда на нем читаешь в повседневности», — резюмировал экс-председатель ВФТМ.