К началу ХХ века во многих городах Российской империи были татарские слободы, к сожалению, многое из этого наследия уже безотвратно потеряно, констатирует в своей статье для «БИЗНЕС Online» Айрат Файзрахманов. Однако, воссоздавая образ татарской слободы, мы пространственно закрепляем татар на территории своего коренного расселения, фиксируем их след, уверен наш автор. И это значимо для «Большого Татарстана», будучи важной составляющей его присутствия в других регионах.
«К НАЧАЛУ ХХ ВЕКА ВО МНОГИХ ГОРОДАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ БЫЛИ ТАТАРСКИЕ СЛОБОДЫ»
Татарская слобода Томска (Заисточье), наконец, дождалась внимания РТ. На 25-летии местного центра татарской культуры с участием президента Татарстана Рустама Минниханова и губернатора Томской области Сергея Жвачкина был поднят вопрос сохранения слободы. По словам Минниханова, сюда будут направлены специалисты из Татарстана, они окажут поддержку. Если смотреть на перспективу, то при льготных условиях к специалистам мог бы подтянуться и татарстанский капитал.
Заисточье — одна из крупнейших слобод Сибири и одна из самых старейших в истории татар. Можно сказать, что она старше самого Томска и почти ровесница Старой татарской слободы Казани. Настоящий шедевр деревянного зодчества и очень атмосферное место со своей слободской жизнью. Что важно, там еще сохранилось соседское сообщество и историческая среда, сейчас чуть более 10% населения Заисточья — татары. В 2000-е территория слободы стала стремительно убывать, над ней нависла угроза полного уничтожения. Спохватились поздновато, но ядро успели сохранить, процесс разрушения пока притормозился. Недавно в слободе была восстановлена так называемая Красная мечеть.
Как и везде, город съедает исторические территории, коммерческие интересы превалируют над историко-культурным, а местные власти при скудных бюджетах не могут обеспечить сохранность таких участков. Сейчас слободе явно не хватает капитальных вложений, а местный бизнес ориентирован лишь на застройку территории. Даже успешный пример 130-го квартала в Иркутске пока не особо вдохновляет бизнес вкладываться в воссоздание исторических поселений и в туристический кластер. Для этого нужны долгие деньги, осознание финансовых перспектив и наличие нематериальной мотивации. Хотя для Татарстана этот кейс понятен, о возможности его повторения в республике говорят не первый год.
Важно отметить, что к началу ХХ века во многих городах Российской империи были татарские слободы. До революции это были обособленные городские территории с татарским населением, центры экономической, культурной, религиозной и духовной жизни местных татар. И это большой период в истории татар, который сформировал нас как нацию. К сожалению, многое из этого наследия уже безвозвратно потеряно. Где-то осталась одна мечеть, например в Новосибирске, один переулок или пара зданий, где-то еще сохраняется старая община, как в Старой Каргале близ Оренбурга, во многих слободах сменился этнический состав жителей, там уже ничто не говорит об истории татар.
За пределами Татарстана нет желания признавать, что тот или иной город заложен татарами или их предками, например Астрахань, Самара, Саратов, Томск, Тобольск, Уральск и пр. Носителей этой истории остаются единицы. В итоге татары оказываются лишь пришлой диаспорой на своих коренных территориях. Например, на днях в Томске проходила большая школьная конференция «Мой край» — там не прозвучало ни слова о татарах! Казаки во главе с Ермаком оказываются героями-первопроходцами, освободителями, несущими луч прогресса. Историю переписывают и «забывают» на наших с вами глазах. И такая историческая амнезия может дорого обойтись народам России, особенно в Сибири, где дыхание большого восточного соседа ощущается остро. Конечно, совместить противостоящие друг другу исторические концепции сложно, но опыт их успешного диалога имеется. Жаль, что вместо культуры диалога национальных историй в России начинает побеждать право сильнейшего.
Немудрено, что даже в Казани местные жители 10 лет назад оказались против переименования улицы Клары Цеткин в улицу Бишбалты, хотя эта улица практически находилась в границах данного поселения. Конечно, на историческую амнезию наслоились сугубо административные методы в переименовании наших улиц. Что делать в этом случае? Напоминать историю, рассказывать ее жителям и доносить информацию о слободе через школы, кружки, находить старожилов, делать выставки старых фотографий, распространять информацию в СМИ и т. д.
СЧЕТ 7:2, И ОН НЕ В ПОЛЬЗУ ТАТАРСКИХ СЛОБОД»
Определить точное количество татарских слобод пока сложно. По нашим подсчетам, их цифра уже перевалила за 50: от Харбина на востоке до Гданьска на западе и от Тобольска на севере до Ташкента на юге. Где-то это территория этногенеза татар, где-то — результат миграционной политики местных властей или экспансии татарского капитала. Только в Казани существовало 7 слобод, которые можно назвать татарскими, — Старая и Новая, Барудия (Пороховая), Ягодная (Җиләкле), Бишбалта (Адмиралтейская), Плетени (Пләтән), Колмаметьево (Колмәмәт). К сожалению, об их существовании большинство казанцев и не слышали. Татарские слободы разных концов страны могли быть связаны невидимыми узами торгового капитала. Мечети, доходные дома, особняки, построенные на средства Яушевых, Казаковых, Акчуриных, Хусаиновых и т. д., стояли в нескольких городах России.
Духовным и архитектурным каркасом, главным общественным пространством и фактическим административным центром татарских слобод являлись мечети. Поэтому история слобод воссоздается большей частью на основе документов мусульманских общин — махаллей и рукописей, оставленных имамами мечетей. Лишь начало ХХ века и разрешение на издание собственных газет дают нам более полное представление о культурной жизни татарских слобод. Вот только беда в том, что число татар, умеющих читать на старотатарском, не увеличивается. В начале 1990-х был массовый интерес к старотатарскому литературному языку, но он угас.
В современной Казани многим может показаться, что татарское архитектурное наследие города восстановлено сполна. Есть мечеть Кул Шариф, есть Старо-Татарская слобода, есть восстановленные исторические мечети. Однако не все так гладко. Счет 7:2, и он не в пользу татарских слобод. Прошло два года с тех пор, как было громко заявлено о реконструкции Ново-Татарской слободы, и два года со времени погрома на кладбище. Здешняя историческая мечеть №11, или Белая мечеть, которой исполнилось 215 лет, не только не вернула себе минарет (дело весьма затратное), но и продолжает существовать в запустении. Мечеть «Иске Таш», построенная по преданию на месте коллективной могилы защитников Казани от войск Ивана Грозного, вынуждена тащить за свой счет ремонт здания, являющегося памятником федерального значения.
В то же время на другом конце исторического центра города восстанавливается храм-памятник воинам, павшим при взятии Казани. В Татарстане, особенно на территории двух культур, всегда старались соблюсти баланс: если восстанавливают мечеть, то восстанавливают и церковь. Не хочется думать, что в РТ случился сбой. Можно ждать инвесторов долгое время, сколько угодно вписывать исторические здания в инвестиционные проекты, но рушащийся фасад и протекающая крыша не ждут. К сожалению, пока указанные памятники татарской истории в списках восстанавливаемых объектов не значатся.
«ПРИНЯТО СЧИТАТЬ, ЧТО ТАТАРЫ — ЭТО СЕЛЬСКИЙ НАРОД, А ГОРОД НЕТИПИЧЕН ДЛЯ СТЕРЕОТИПНОГО ОБРАЗА ТАТАР»
Вместе с тем начат процесс восстановления кладбища Бишбалты. Общественность добивалась порядка на кладбище более 10 лет, и власть нас услышала: оно внесено в список охраняемых объектов культурного наследия. С другой стороны, в проекте реконструкции Адмиралтейской слободы татарской истории отведен лишь этот объект, хотя здесь пустуют две площадки снесенных в 1980-е годы мечетей, частично сохранились улочки Бишбалты с деревянными домами и национальным колоритом. Они бы отлично вписались в проект реконструкции слободы.
Более грустная история случилась с другим кладбищем. Пока мы делали запросы о возможности уточнения месторасположения старого мусульманского кладбища на территории 5-й горбольницы (клиника КГМУ), на предполагаемом месте кладбища, на месте сада со старыми липами (Бабайлар бакчасы) сделали парковку. Наверное, на этот раз уже без какой-либо возможности установить памятный знак.
Что важно, в советское время слободы оставались своеобразными «языковыми гнездами» в условиях русскоязычного города. Здесь теплилась национальная жизнь, могла существовать татарская школа, клуб, газета. За пределами этого «гнезда» татарского языка фактически не было. Даже когда массово стали закрываться татарские школы (с 1950-х годов), в городских условиях несколько десятилетий сохранялся татарский язык, потому что это была моноэтничная среда, соседская община. Сейчас в татарском мире таких слобод практически не осталось. В конце советского времени слободы перестали существовать, ушел тот социальный институт, который поддерживал татароязычную среду. Воссоздать слободы в этом виде, конечно же, не получится.
Зачем же это наследие самим татарам? Принято считать, что татары — это прежде всего сельский народ, а город нетипичен для стереотипного образа татар. Сабантуй, бабушка с дедушкой и деревенский дом — это пожалуйста, но городская культура и татары пока не вяжутся в массовом сознании. Сейчас практически 70% татар уже проживают в городах, многие из них не ощущают своей сопричастности к городу, к его истории и культуре. Многие уже не сельские жители, но в то же время они еще не обрели полноценную городскую идентичность. Для этого важно найти себя в истории города и жить его проблемами. Здесь татары вынуждены подстраиваться под среду, теряя при этом свой язык, культуру, традиции. Отчасти лишь Казань, Арск и Болгар способны сформировать ощущение «своего города» в массовом сознании татар. Между тем вся история народа с момента зарождения государственности говорит об обратном: мы были, есть и будем оставаться народом с высокой городской культурой. И татарские слободы — тому материальное подтверждение.
Воссоздавая образ татарской слободы, мы пространственно закрепляем татар на территории своего коренного расселения, фиксируем их след. И это значимо для «Большого Татарстана», это может быть важной составляющей его присутствия в других регионах и элементом его гордости. К тому же у самих татарстанцев (неважно, какого этнического происхождения) зачастую наличие татарского местечка с глубокой историей в городе, который они посещают, вызывает неподдельный интерес и радость за «своих» татар.
«ЭТОТ МОМЕНТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОСМЫСЛЕН В РАМКАХ СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ ТАТАРСКОГО НАРОДА»
Между тем мы продолжаем стремительно терять именно татарские слободы, они уже утонули в современном городе (и ничего не поделаешь, все сохранить не удастся никогда). Даже умершим деревням в плане сохранности везет больше, чем застроенной слободе. Татары, уехавшие из деревень, всегда могут вернуться на родную землю, ощутить ее дух, связь с ней, а потомок жителей татарской слободы максимум может увидеть мечеть, которую посещал его предок. У многих татарских сел есть свои «святые места» (не путать со священными!), которые являются важным локальным кодом этноконфессиональной идентичности. У таких мест есть свои истории, традиции, смотрители и посетители, инфраструктура памяти, акты поминовения, туда водят молодое поколение, через них проходят свадебные маршруты, туда приходят на религиозные праздники. Ничего из перечисленного у татар Казани и других городов сейчас практически нет, эти вещи зафиксированы отрывочно, о них знает очень узкий круг специалистов и старожилов. Таким местом является разве что башня Сююмбике и октябрьский День памяти (Хәтер көне). Легенды, которые существовали вокруг исторических мечетей Казани, зачастую не могут воспроизвести даже сами служители.
Филологами вдоль и поперек изучены диалекты в татарских деревнях, а говор, например, жителей Новой-Татарской слободы почти не зафиксирован, не говоря уже о его изучении. Антропологи, этнологи, урбанисты тоже пока не подключились к этому вопросу.
Феномен татарской слободы не осмыслен сполна, а вопросов возникает много: каковы границы территорий тех или иных слобод, сколько проживало здесь татар; почему какие-то слободы сохранили свою национальную атмосферу, а другие — нет; в каких-то слободах татары ассимилировались, а в других еще продолжают держаться; что послужило причиной исчезновения и как восстановить память у потомков; как территориальная обособленность не мешала интегрироваться в социальную ткань российского государства и т. д.
«МЕСТНЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В «БАШКОРТИЗАЦИИ» ИСТОРИИ ГОРОДА»
В скором времени состоится очередной всероссийский форум татарских краеведов. Это поистине массовое движение, но пока его не интересуют татарские слободы. Уже можно собрать огромный портал по истории сел и городищ, оцифровав тома локальных историй (сделать это усилиями местных энтузиастов вполне возможно), можно выложить терабайты фотографий, создать глобальную «карту татарской географии». Однако в «татарской географии» слободы будут представлены лишь трудами нескольких исследователей: в 1990-е годы большая работа по изучению истории городских махаллей Татарстана была проделана доктором исторических наук Радиком Салиховым и Р. М. Хайрутдиновым, история более сотни махаллей уральских городов изучена челябинским исследователем Денисом Денисовым. Из других городов неплохо изучена татарская слобода Москвы — здесь больше деталей, живых историй, интеллектуально насыщенных экскурсий. Петербург осмысляет этот феномен в категориях «ислам и город» — и это очень перспективное междисциплинарное направление, с большим практическим потенциалом. Но отдельная боль — это процесс забвения татарской Уфы. Процесс обоюдный — местные специалисты заинтересованы в «башкортизации» истории города (и это нормально), а татары продолжают терять свой некогда главный город.
Мечеть 1910 года постройки в Челябинске сейчас находится в очень неприглядном виде, функционирует как Городской экологический центр. После Татарстана и Башкортостана Челябинская область — это регион, где живет самое большое количество татар. Местный конгресс татар инициировал грандиозный фестиваль «Татар кызы», а вот на возвращение своего исторического наследия у них пока не хватает сил или, возможно, осознания проблемы, понимания того, как татары могут вернуть свое наследие. Попытка сноса дома имама Сатаева в Уфе тоже показательна: даже имея представительство Татарстана в Уфе, имея своих депутатов, организации, академический театр, «официальные» татары практически никак не включились в борьбу за свое наследие. Третья мечеть до сих пор не возвращена общине, самое время обратиться к новому главе Башкортостана! Но пока все тихо.
Да, мы катастрофически не успеваем: умирают последние старожилы, готовятся к сносу дом имама Сатаева и дом, где жил видный татарский просветитель Зыя Камали, теряются рукописи, пересыхают истоки, празднуются другие юбилеи. Так, у Новосибирского водохранилища на Оби был установлен мемориал в честь «светлой памяти победителей над ханом Кучумом», а в этом году праздновалось 420-летие победы сибиряков в Ирменском сражении. Только непонятно, что делать татарам. Радоваться вместе с сибиряками?
Но даже если слободы исчезли на 99%, важно успеть зафиксировать культурные коды территории, узнать истории, не написанные в исследовательской литературе. Можно расписать экскурсионные маршруты, собрать сборник легенд, баек и рассказов местных жителей, сформировать перечень локальной топонимики, карты значимых объектов, поработать над воссозданием локальных сообществ. Как рекомендуют эксперты, если слободе предстоит реконструкция, важно изучить мнение жителей, сформировать независимое градостроительное заключение, дать рекомендации для проектантов. Вся подобная информация может послужить основой для концепции будущего татарских слобод с тем, чтобы это попало в планы государства, а не превратилось в гламурное, но не наполненное жизнью пространство.
«ПРОИСХОДИТ СТИХИЙНЫЙ ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ «ТАТАРСКИХ СЛОБОД 2.0» НА ТЕРРИТОРИИ СОВРЕМЕННОЙ КАЗАНИ»
Это верно и для всех казанских слобод. В столице РТ мог бы появиться «кочующий» фестиваль казанских слобод: Старо-Татарской, Архангельской, Ново-Татарской, Адмиралтейской, Ягодной, Пороховой и пр. — прежде всего для самих казанцев, для местных жителей. Благо в некоторых слободах это движение уже есть. Без излишнего пафоса, заорганизованности, без ожидания первых лиц. Это нужно для того, чтобы слободы показали историческое и сегодняшнее культурное богатство, жители познакомились друг с другом, чтобы на открытый воздух вышли коллективы ДК, школы, училища, вузы, общины мечетей и церквей. Это могла бы быть череда открытых, бесплатных экскурсий, открытых театральных представлений, зарисовок, знакомств-посиделок, настольных игр. В этом случае появился бы более конкретный запрос на общественные пространства. Например, в маленьком Уруссу смогли сделать подобный проект под названием «Место встречи». Несмотря на свою уруссинскую специфику, он мог бы быть перенесен и на почву Казани и татарских слобод за пределами Татарстана.
Для всего этого нужна системная работа и хотя бы массовый исследовательский интерес к проблеме. В рамках стратегии развития татар речь может идти о программе реабилитации татарских слобод. Здесь важно наличие сильной группы юристов, которые, пользуясь правом на реституцию, могли бы возвращать мечети, здания медресе, дома видных татарских деятелей с дальнейшей передачей их татарским автономиям, национальным школам и детским садам. Тем более во многих татарских слободах уже работают центры татарской культуры, есть откуда стартовать. Теперь же пришло время возрождать в регионах свои образовательные центры по примеру еврейской школы в Казани с ее знаменитым школьным автобусом, который собирает детей со всего города.
При этом происходит стихийный процесс формирования эдаких «татарских слобод 2.0» на территории современной Казани, и исследователи практически не замечают этого процесса. Так, например, в Салмачах, Клыках, Куюках формируется соседское татарское сообщество. Происходит своеобразное воспроизводство сельского идеала: большой дом, высокий забор, обособленная жизнь. Пока единственным общественным пространством в данных микрорайонах остается мечеть. Однако укорененность в религии у татар не такая, как 100 лет назад, да и современный ритм жизни формирует иной режим и городские практики. Поэтому новым слободам нужны общественные пространства с учетом этнокультурных особенностей. В деревнях на территории Татарстана отремонтированы или заново отстроены дома культуры, сельские клубы. В Казани же есть поселки с большим количеством татарского населения, которые могут быть в несколько раз больше, чем сельское поселение, они сравнимы с райцентром и могут не иметь ни одного общественного пространства, не видеть ни одного культурного события на своей территории. Если сравнить сельское население и жителей подобных обособленных микрорайонов в Казани, Набережных Челнах, Нижнекамске, Альметьевске и вокруг них, то татар, живущих на таких территориях, может оказаться даже больше, чем татар, которые действительно живут в настоящих деревнях. И вот этот момент тоже должен быть осмыслен в рамках стратегии развития татарского народа.
