История известного в республике резчика по дереву и мастера музыкальных инструментов началась с того, что мальчик из далёкой деревни приехал с мамой в Казань за школьной формой, и с первого взгляда влюбился в узорчатые кружева резных наличников старого города.
КЫСТЫБЫЙ С АРОМАТОМ ДЕРЕВА
С Джалилем Вильдановым довелось познакомится прошедшим летом в Болгаре на III Международном этнокультурном фестивале «Ага Базар», где проходила ярмарка мастеров народных художественных промыслов и ремесленников со всей России. Затеряется среди представленного там многообразия было легко, но это про шатёр, где житель деревни Куркачи Высокогорского района выставил свои, по-другому и не скажешь, произведения. Возле сундуков, ларцов, шкатулок, ключниц и главное – различных музыкальных инструментов тюркоязычных народов, то и дело останавливались гости, немало было и тех, кто тут же тестировал товар.
Не мог пройти мимо и председатель попечительского Фонда возрождения памятников истории и культуры Республики Татарстан Минтимер Шаймиев. Он внимательно рассмотрел инструменты, подержал их в руках, задавал вопросы мастеру о его работе. Конечно, тогда Джалиль Вильданов лишь вкратце смог удовлетворить этот интерес, но услышанного со стороны хватило для того, чтобы захотелось узнать если не всё, то больше. С этой целью и напросился в гости к художнику. А в что это именно художник, а не ремесленник, не было никаких сомнений. Для этого не обязательно, видеть все его работы, достаточно понять, что созидатель
– Приезжайте! – последовал ответ. – Только, если на электричке из Казани поедете, то выходить надо не на станции Куркачи, а на следующей – 835 километр.
«Жил был художник один, дом он имел и… станки», – такое переиначивание хита 80-х приходит на ум после знакомства с жильём семьи Вильдановых. С порога первым делом обращаешь внимание на станки – фуговальный, шлифовальный, сверлильный станки, рейсмус, циркулярка, ленточная пила, токарный станок… На всём легкий, едва различимый, как первый иней, слой деревянной пыльцы. Оттого здесь к запаху свежеприготовленных кыстыбыев с пшённой кашей, густо примешан дух дерева. Или, скорее, наоборот. Припорошены слегка и различные заготовки, некоторые из них человек несведущий может принять за нечто бросовое. Например, в углу стоит несколько жердей толщиной в руку – такими в самый раз подпирать повалившийся забор. Хозяин же дома увидел в них будущие трембиты – такие длинные трубы без вентилей и клапанов.
– Это орешник и клён. На рыбалку поехал, не клюёт, не ехать же домой с пустыми руками. Вот вырубил. Лесу, спасибо сказал, это уж как водится. А иной раз лес и так даёт, что-то, например, заготовку для кыл-кубыза – «обгрызок» ствола, можно найти у бобровой плотины, – поясняет мастер.
В другом углу сухие трубчатые стебли травы, схожей с борщевиком, оказываются заготовками для курая. Крупное зонтичное растение в народе и знают как курай, отсюда и пошло название музыкального духового инструмента.
«ДЛИННЫЙ РУБЛЬ» НЕ СТАЛ СУДЬБОЮ
То, что принимаешь за мастерскую оказывается своего рода прихожей дома, правда, она куда больше самого жилого помещения. Странная с простой житейской логики планировка, объясняется тем, что прежде здание было магазином. Его Вильдановы купили лет 15 назад и приспособили себе под жильё: в бывшем торговом зале – мастерская, а на складе разместились сами хозяева. А что удобно: день ли, ночь ли, шагнул за порог и уже на работе. И про день-ночь это не фигура речи. Заметив, что я рассматриваю табун лошадей, галопирующих вдоль кромки корпуса ещё не законченной домбры, Джамиль поясняет:
– По ночам занимаюсь мелкими деталями. День для того, чтобы пилить, строгать. Эту домбру два месяца делаю, и ещё не знаю сколько провожусь. Вообще в работе бывает сразу до пяти инструментов. Сначала только резьбой занимаюсь, потом резонаторами…
О чём бы не начинал говорить с Джалилем, всё равно так или иначе тема сведется к музыке. И это при том, что собеседник ни музыкального образования, не имеет, ни нотной грамоты не знает. Единственный инструмент, которым он до недавнего времени владел, – это гитара. Куда пацану в 70-80-е без неё?
Любовь к рисованию и к работе с деревом тоже из юности, или даже детства. Со школьных лет наличники делал. Как мог. Из инструментов ведь только ножовка, топор да стамеска. А как-то мать повезла в Казань, в райцентре формы к 1 сентября не нашли. Школьную форму искали.
– Тогда старых домов в городе ещё много было. Многие с наличниками. Да ещё какими! Я как увидел, обомлел: «До чего же красиво!». Никогда ничего подобного не видел. Тут только понял, какой домовая резьба должна быть, и решил, что сам хочу заниматься этим. И вот уже 35 лет как в резьбе, – вспоминает мастер.
Как знать, останься Джалиль у себя на малой родине, сегодня деревня Старый Утамыш Черемшанского района могла бы стать знаменита на всю республику, а то и страну своими наличниками. Но судьба распорядилась иначе. После срочной службы поехал на заработки на Север. Работал в Нижневартовске помощником бурового мастера, но скоро понял, что не всё в этой жизни меряется деньгами. Душой стремился к творческой работе. В итоге вернулся в Казань, поступил в художественное средне-техническое училище (было такое на Жилплощадке) и стал художником-резчиком.
А с за «длинным рублём» с тех пор, видимо, так и раздружился. Нет, на жизнь, конечно, хватает, но особого достатка дело жизни не принесло. Радость в другом – быть свободным и заниматься. Хотя, разные были периоды, и свою торговую точку на Баумана открывали, и спрос на товар был, но всё съедала аренда. Да и мысли начинали бегать как белка в колесе финансовых забот, какое уж тут творчество. В итоге семья и оказалась в Куркачах.
– Заказов нет, долги, дом пришлось продать, долги раздать и купить вот этот бывший магазин, – признаётся мастер.
Тут только понимаешь, насколько ему повезло с женой. С Гульфией они познакомились во время учёбы, она по профессии декоратор-оформитель. Так что это не просто мать детей и хранительница домашнего очага, но и помощник. Когда необходимо шкурит, красит, оформляет. А в то время, пока мы беседовали с супругом, изредка комментируя что-то, вязала мочалки. На них всегда покупатель будет или на разделочные доски, чего не скажешь о высокого художественной работе. Сейчас вот, говорят супруги, спрос на неё упал. Видимо, люди стали экономить. Впрочем, предаваться грустным мыслям в этом доме не привыкли. Да и не до того, работы много. И сейчас главным направлением стало изготовление музыкальных инструментов.
ДОМБРА, КЫЛ-КУБЫЗ И ПИМАК
Это направление мастер открыл для себя случайно лет пять назад. Сын Фаниль – сам он тоже резчик, увлекся горловым пением, врачи посоветовали, так у него как были проблемы с бронхами. И получилось у него достаточно хорошо, уже становился призёром всероссийских конкурсов. Обогащает такие выступления игра на морин хууре, который звучит как оркестр. Сын попросил отца изготовить такой. Инструмент получился отменным. Как-то в Москве на его испытал этнический монгол и удивился, что такой инструмент сделан в Татарстане, тогда как в той же Монголии, таких мастеров не много.
Так и вошла в жизнь музыкальная тема. Позже по просьбе одной фолк-группы изготовил домбру и кыл-кубыз. Последний есть у всех тюркских народов – у казахов, башкир, киргизов. Некогда он был популярен и у татар, но эти традиции ушли, пришлось брать за основу казахский, только удлинить гриф. У татар вокал богаче, изящнее, и, соответственно, музыкальный звукоряд больше.
Следующим увлечением стал кыл-жэя. Этот инструмент похож на лук и не случайно, изначально это и было оружие.
– Перед боем лучники вставляли между тетивой высушенную тыкву, которая служила резонатором и начинали играть. Так настраивали себя, поднимали боевой дух, – посвящает Джалиль и тут же становится на одно колено и показывает, как это могло быть.
Такое отношение к делу выдаёт всецело увлечённого им человека. Без этого невозможно стать художником. А то, что Джалиль Вильданов именно художник, а не ремесленник, это определённо. Теперь вот перенёс это и на изготовление музыкальных инструментов. Сложно себе представить, сколько пришлось открывать для себя нового уже немолодому человеку. Ведь одних только пород дерева на один кыл-кубыз может уйти шесть-семь. Не говоря, о прочих тонкостях. Размышляя об этом, на ум пришла аналогия с известным скрипичным мастером Страдивари. Конечно, его татарский коллега ещё только в начале этого пути, но думается, в чём-то они схожи.
На прощание хозяин дома сыграл гостю ещё на одном творении рук своих – пимаке. Деревянная флейта родом из Северной Америки известна многим, на ней часто уличные музыканты исполняют «Одинокого пастуха». А вот Джамиль играет татарские мелодии.
– Ноты не знаю, тональности тоже. А почему, спрашивают, у тебя вся инструменты хорошо настроены? И ответить нечего. Тональность не знаю, но звукоряд могу выстроить.
Это и называется талантом или даром божьим, отличительной чертой каждого настоящего художника, чем бы он не занимался, в какое время и где бы не жил. В Кремоне в 18 веке, как Антонио Страдивари, или на 835 километре, как наш современник Джалиль Вильданов.
Дмитрий СИВКОВ
Источник: protatarstan.ru
