Эта удивительная светлая, улыбчивая, с добрым взглядом аби родилась очень давно. В другую, минувшую эпоху, в первые послереволюционные годы в Арском районе Татарии, в деревеньке Яна Шашы (Новые шаши). Это случилось 3 ноября сурового 1921 года. Её дед по отцу Мухаматша Гафаров успел ещё до вышеозначенных исторических событий побывать в хадже, посетил святой город Мекку. Раньше самолётов не было, поэтому паломникам добираться до 
заветного города приходилось всеми возможными способами – на верблюде, на ишаке, в повозке, пешком, пароходом. Несколько месяцев он упорно продвигался к своей цели. Это было где-то в далёком 1915 или 1916 году. Когда вернулся, то мечтал отправить следом и сына, чтобы тот приобщился к святой для всех мусульман реликвии – чёрному камню, посланцу Небес – Каабе. Но не суждено было… Грянул 1917-й и вся история – огромной страны до самых до окраин, каждой семьи и отдельного человека с того момента повернула в совершенно в ином, негаданном направлении. А в 1922 году дед умер, вскоре после рождения луноликой внучки Симбики. А бабушка Сабира ушла в мир иной несколькими годами позднее – в 1928-м.
Отца Симбики звали Гафаров Мухаматжан, до революции он занимался, как и многие односельчане, земледелием, благо братьев у него было девять и единственная сестра, и ещё десять детишек умерли во младенчестве. Тогда по закону на каждого родившегося наследника полагался земельный надел. Поэтому земли было достаточно, и много приходилось трудиться. А вот дочерям не полагалось ничего. Её мать Хазира 33 года жила со свекровью, бабушке, по традиции, все подчинялись. Жили дружно, считались зажиточными крестьянами. В годы Гражданской войны в деревне стало совсем плохо со снабжением, не было элементарного – продуктов и вещей, керосина, спичек. Вот тогда отец занялся торговлей, где-то с 1921 года. Получил патент и открыл небольшой магазинчик. Привозил из города Арска товары, а деревенские расплачивались с ним кто как мог – кто в долг брал, кто яйцами рассчитывался, поэтому для учёта Мухаматжан вёл специальную тетрадь. Однако продолжалось это недолго, до 1928 года, пока правительство молодой советской республики не свернуло свой проект – НЭП в угоду своим интересам. Начали облагать налогами, делать обыски.
В деревне Яна Шашы была своя мечеть и мектеб, и преподавание татарского шло ещё на арабской графике, приспособленной для татарского языка. Симбика два года успела проучиться в школе, но не успела обучиться арабскому письму, потому что в третий класс уже 
пошла в далёком Магнитогорске, а там обучение проходило уже на латинице, а ещё позднее – на кириллице. Однажды, ещё до трагических событий, Симбика заболела, и отец повёз её в больницу в русскую деревню. За повозкой бежали деревенские ребятишки и переговаривались. Она спросила у отца: «Ати, почему они такие маленькие, а так хорошо по-русски говорят?» Сейчас об этом вспоминает с улыбкой, так как прекрасно владеет русским языком. Отец Симбики пользовался в деревне большим уважением. При нём молодые парни даже не смели курить и при его появлении прятали папиросы в рукава.
В конце двадцатых кому-то из односельчан показалось, что слишком хорошо живут Гафаровы. В 1930-м их раскулачили, практически всё имущество, нажитое годами, изъяли, а семью выселили из большого дома в бедняцкую, полуразрушенную халупу, в которую приходилось входить, согнувшись в три погибели. А в их дом поселили босяцкую семью. Однако через два месяца оказалось, что активисты поторопились: теперь придётся конфисковывать у «богачей» эту лачугу? Пришлось вернуть хозяев обратно, и только после этого их официально раскулачили и конфисковали родовой дом. Отобрали почти всё. Как Сабира аби просила – умоляла оставить казанские узорчатые вышитые сафьяновые сапожки трём своим снохам, хотя бы по одной паре. И слушать не хотели. Всё отобрали.
Летом 1931-го арестовали отца и увезли из деревни неведомо куда, а старшего брата Хадыя (1913 г.р.), которому не было ещё и восемнадцати, забрали позднее и отправили, как потом выяснилось, в тюрьму г. Арска на 3 месяца. Спустя некоторое время Хазиру с Симбикой, младшим сыном Ришатом (1917.г.р.) посадили в телегу, разрешили взять постель, немного еды и сухарей, и с немногочисленными пожитками приготовили для высылки – привезли в Арскую казарму, где они пробыли три мучительных дня в полной безвестности о том, что их ждёт. Таких бедолаг там было очень много, со всей Татарии. А оттуда, через три – четыре дня – на Арский вокзал, Оказалось, что отправляли их на далёкий Урал, на «великую стройку», о которой красиво и звонко возвещали все газеты и радиоприёмники по всей нашей необъятной стране. И уже в вагоне произошло то, что можно было бы назвать удачей, но скорее – чудом. Неисповедимы пути судьбы… Семья воссоединилась. До Магнитогорска поезд их вёз трое или четверо суток. И каждый день в вагоне умирали люди, и умерших приходилось выбрасывать из вагонов прямо на ходу. В переполненных вагонах царила антисанитария (без туалетов, вместо этого – ведро), ужасная духота, не хватало воды, еды, возможности спать.
На рассвете прибыли в Магнитогорск. Наш эшелон поставили у платформы возле соцгорода. Потом на автомашинах доставили на Горную улицу и поселили в 6-й барак, без крыши, и голый земляной пол, в котором ютились 360 человек. На 5 человек дали 2,5 метра со всем немногочисленным скарбом – полметра на человека на голой земле, где поначалу сидели, ели, спали. Нар ещё не было, их начали строить позднее, сами, из чего бог послал – кто нашёл, кто украл, кто выменял… Печки тоже не было. Голо, холод, без воды… начались холода, а с ним и тиф. Вымирали семьями, а кто-то убегал. Каждый утро подвода увозила по несколько трупов. И, тем не менее, этой семье очень повезло. Отец Симбики часто говорил: «Слава Богу! Все семьями умирают, а мы живы. Пятеро приехали, и впятером продолжаем жить». Практически в каждой семье были потери, а их это горе обошло стороной. Что же хранило этих «счастливчиков»?
Отец и старший брат работали. Дети учились. Как и многие, семья имела участки: с огородом и под картошку. Этим и жили. Соорудили, наконец, печку. А главное, у отца на родине в деревне осталось два брата. Братья отца успели изменить фамилию Гафаровы на Мухаметшины, чтобы избежать раскулачивания. Каждый месяц семья Симбики получала от них 8 кг муки. Эти «золотые» запасы мать растягивала на 30 дней, и получалось 250 грамм на день. Мама Хазира ухитрялась варить из этой горсточки муки суп – болтушку, густо приправленную обычной нарезанной травой, которую надо было сначала добыть. Эта обязанность лежала на стариках и детях. С 9 лет с сумками ходила за несколько километров Симбика с бабушками и другими ребятишками в посёлок Старая Магнитка за травой. Суп варили и зимой, и летом, на улице. Печек в бараках не было. «Напротив нашего барака, – вспоминает Симбика абыстай, – была Малая улица. За Малую улицу все ходили с чугунами варить еду в степь к самодельному очагу, сделанному из старого ведра. И вот однажды пришла очередная посылка от родных, и мама предложила положить на этот раз в суп побольше муки. Как только суп был почти готов, пришёл с проверкой пожарник, пнул наш чугунок с драгоценным супом и опрокинул его. Мы с мамой заплакали, ползали с ней на коленях, пытались собрать остатки супа, который вылился на землю и перемешался с золой – ведь все наши с работы пришли, ждут ужина. Нам удалось только по краям облизать чугунок. Не знаю, как там жили бедные дети в других семьях…»
Мать Симбики Хазира (Хайруллина в девичестве, по имени отца – Хайрулла) много трудилась, кормила, обстирывала, обихаживала свою дорогую семью. У неё часто соседи занимали в долг и она редко кому отказывала. Тяжёлая у неё была доля. Симбика абыстай вспоминает: «Уже на Магнитке, живя в бараке, мама по-прежнему разговаривала на родном языке и по-русски почти не понимала, и не говорила». Умерла мамочка в 1965 году.
Однажды отец где-то достал мешок отрубей. Тогда совсем туго было с пропитанием, несколько дней не давали хлеба по карточкам. Мама тогда пекла каждому по лепёшечке из этих отрубей. Старший сын Хадый как-то поздно вечером попросил: «Ани, у тебя не осталось ли там хлебушка, что-то сердце болит». Ему тогда 19 лет было, много работал. Такие вот моменты были… Через два года оставшимся даже разрешили сделать перегородки для двух семей, и только по причине того, что почти полбарака за короткое время умерло. В 1934 году в соседях у них была комендантша по имени Рахима. Она хотела расширить свою комнату, на Казахском посёлке присмотрела для Гафаровых комнату в другом бараке и предложила перебраться туда.
И в том же году семья переезжает на Казахский посёлок, в барак №13, в собственную комнату. Всего бараков на посёлке было около пятнадцати, и в каждом от 10 до 20 комнат, коридор и по обеим сторонам комнаты. «Да, жизнь была тяжёлая, но мы старались не унывать. В бараке все жили дружно. Если у кого несчастье – все помогали, как могли. Никакого хулиганства, никакого воровства. Уходили, даже дверь на замок не закрывали». Все были друг у друга на виду. Судя по всему, ввиду коллективного поселения репрессированных казахов, посёлок и получил своё название в народе. Казахов доставляли сюда и до 34 года, и позднее. Жили там и татары. Рядом с ними на посёлке был свой, татаро-башкирский клуб, в театральном коллективе которого занимался младший брат Симбики – Ришат (погибший в Отечественной войне в декабре 1943 года), участвовал в постановках, исполняя главные роли, на гармошке играл. Директором клуба в то время был Ахметшин Нагим Ибрагимович, а его заместителем – Валеев Ибрагим. Во время войны в этом же здании, предположительно, располагалось ещё и 63 училище, во второй половине. Были на посёлке и детские ясли. А через год, в 1935-м, от скарлатины в больнице скончался отец. Симбике было всего 13 лет. И это была первая тяжёлая потеря. Брат Ришат начал работать. В 1936-м женился старший брат Хадый. А ещё у Симбики были привезённые из родной деревни детские игрушки – фабричной работы куклы, детская швейная машинка, буквально чудом сохранённые любящими родителями. Когда девушка выросла, то знакомая казашка с посёлка всё-таки выпросила эти бесценные по тем временам игрушки для своей внучки… А суровое детство тем временем перетекло в юность, когда жизнь, казалось, была уже так тяжела.
С 1936-й по 1939 год способная и трудолюбивая Симбика училась в Троицком педагогическом училище. Известная впоследствии всему городу Мадхия абыстай училась там же, только чуть позднее. В 1939 – 41 годах юную Симбику по направлению отправили работать учителем начальных классов в татарскую школу г. Верхнеуральска. Однако приходилось работать и на подмене – и литературу вела, и химию, и другие предметы. Ришат очень мечтал служить в армии. Когда началась Великая Отечественная, его 4 июня призвали в армию, прямо перед войной. Раньше выходцев из «кулацкого сословия» в армию принципиально не брали по идейным соображениям, однако перед угрозой нападения всё изменилось. Симбика его провожала, но свидеться им больше не было суждено… У старшего брата Хадыя была «бронь», его оставили дома трудиться на производстве. А ей тогда было всего 19 лет. После 22 июня мама упросила Симбику вернуться в семью – вместе будет легче выжить. Во время войны девушка, сразу по возвращению в Магнитогорск, поступила на курсы овощеводов, которые вела сестра тогдашнего руководителя комбината Г.И. Носова. На Берёзках тогда было тепличное хозяйство с парниками. Она проходила там практику. А после окончания курсов направили бригадиром в совхоз «Поля орошения», где она проработала почти всю войну. Летом бригадиром была, а зимой в подвале на весах работала, наряды выписывала, перебирали овощи, много что делали. За это время на фронте погиб её неженатый младший брат Ришат. Как память от него остались трогательно – детские солдатские треугольники – письма с войны.
В 1948 году семья Гафаровых купила у Валиахмета Ахметзянова полдома на Дзержинском посёлке, в 1951 году она, наконец, вышла замуж, уже в 30 лет, ведь до войны она была совсем юной, в войну – не до этого, а после войны женихов было по пальцам пересчитать… Мужем стал Музип Нигматзянов. Остался в 5 лет сиротой после раскулачивания в родной деревне в Татарии. Отец с мачехой сбежали от раскулачивания в Пермь, а детей с родным дядей выслали в Магнитогорск. Там и познакомился с будущей женой. В 52-м родила первого ребенка – дочь, и рассчиталась с работы. Позднее работала продавцом в магазине, который располагался в здании отобранной позднее первой мечети, которое правоверные купили на свои собственные деньги. Родила вторую дочь. Музип Нигматзянов – участник Великой Отечественной войны, инвалид, умер в 1975 году. Ему было всего 57 лет.
В 1965 году умерла мама. Ей так и не решились сообщить, что её младшенький погиб. До своего последнего дня она ждала его. А в письмах сынок писал: «Маму не обижайте. Приеду, маму сам буду содержать».
Как же она стала абыстай, спросила её я. Всё получилось само собой. Жизнь заставила. Люди стали приглашать помолиться за их родных и близких. Когда на Центральном посёлке заболела Сагида абыстай, соседка обратилась к Симбике, которая было хотела отказаться. Однако та пригрозила, что не будет больше с ней общаться. Против такого аргумента трудно было устоять. Это было в 1993 году. На абыстай специально не училась, но в 1997 году ей всё же дали в мечети бумагу, удостоверяющую её официально признанное положение. А дело в том, что как во многих набожных семьях, несмотря на строгие запреты со стороны официальных властей, её отец каждый вечер перед сном читал «Ясин» и другие молитвы, которые с годами девушка, благодаря хорошей памяти, запомнила наизусть. И уже позднее, когда появилась современная техника, она по кассетам, самостоятельно, подправляла произношение мусульманских молитв.
Обе её дочери – Каусария и Флюра закончили Горный металлургический институт. Подрастают четыре внука и три правнука. Внуки старшей дочери живут и работают в Москве.
Двоюродный брат Симбики абыстай – Ришат Галеевич Гафаров работал много лет в Газпроме главным экономистом. Издал в типографии огромную книгу своего рода, в которой наряду со старинными фотографиями и семейным архивом, есть фото с первым и вторым президентами Татарстана М.Ш. Шаймиевым и Р.М. Миннихановым, с В.Черномырдиным, певцом Р. Ибрагимовым и другими известными лицами. Имеет трудовые награды, в том числе и медали от Татарстана. Живёт в Москве. В прошлом году отметил 80 лет. Гости съехались со всех концов, а самой почётной гостьей была наша Симбика абыстай, ей первой предоставили слово для поздравления и она прочитала свои собственные стихи, посвящённые юбиляру. Вот такая удивительная женщина живёт рядом с нами, неся в этот грешный мир свет и любовь. Многие жители бывших спецпосёлков знают и всегда добрым словом вспоминают мудрую абыстай. И даже предложили назвать мечеть именем булгарско-татарской царицы – Сююмбики, в честь которой наша землячка была именована любящим отцом.
Наша досточтимая абыстай и стихи сложила – о потерях, трудной жизни, о печали за ушедших. Несколько из них, написанные на родном языке, напечатаны в газете «Татар рухы» (декабрь 2009 – январь 2010г.; №1-54).
А ещё в её доме хранятся родовые реликвии, которые, не смотря ни на что, удалось сохранить через года: многочисленные тастемал, собственноручно вытканные её матерью для собственного приданого, шамаили – обереги любой татарской семьи, с начертанными неизвестными каллиграфами молитвами из Корана и украшенные расцвеченной фольгой, чудом уцелевший в трагических временах чёрного бархата калфак её мамы, богато расшитый вручную белоснежным бисером. Но главная святыня, которая вызвала у меня особое состояние души – это маленький квадратик из грубой чёрной ткани, заботливо завёрнутый в сложенную многократно бумажную полосу. Симбика абыстай напомнила, что её дед был в Мекке в начале 20-го столетия. Именно в тот момент обновили покрывало на священном камне Кааба, а старое разрезали на маленькие кусочки. И сотни верующих увезли тогда с собой толику святой памяти о своём многотрудном и незабываемом путешествии к прародине веры своих отцов, дедов и прадедов…
В конце трёхчасовой встречи за столом, с пирогами и другими вкусностями, я задала ей самый главный вопрос: «Как ей удалось дожить до такого почтенного возраста, сохранив светлый ум, здоровье и великолепную память? Что для этого, на её взгляд необходимо делать?». Она, не задумываясь ни на минуту, изрекла несколько фраз в своей мягкой манере, с улыбкой и непередаваемой добротой. Перед сном эти простые истины выстроились в моей голове в стихотворную вязь. Передаю и вам её мудрые наставления, пропитанные её личным жизненным опытом.
Поменьше есть, и в меру спать,
Характер свой в узде держать,
Молитвой душу очищать,
Пять раз на дню намаз читать,
Быть добрым, людям помогать
И встретишь бодрым 95…
Лия Ахметзянова, г.Магнитогорск
