Некоторое время назад в одном дальнем казахском ауле, где все говорят практически исключительно на казахском языке, поскольку там не казахов попросту нет, и где в домах местными жителями телепрограммы принимаются через спутниковые «тарелки», я обратил внимание на то, что один мальчик младшего школьного возраста то и дело смотрит передачи телеканала «Татарстан– Новый век» из Казани на татарском языке. С одной стороны, понять его было можно. Потому что из всех казахстанских телеканалов доступен был в этом ауле общенациональный «Казакстан», да и то не все время. А все остальное, что можно было ловить с помощью спутниковой антенны, состояло из программ российских, западных, турецких, китайских и прочих азиатских телекомпаний, а также узбекского, туркменского и азербайджанского телевидения. Выбор вроде бы большой, а казахскоязычному человеку смотреть особенно нечего. Поэтому взрослые, как я заметил, подходили к телевизору лишь к вечеру, чтобы по каналу «Казакстан» новости за день посмотреть и послушать, а потом на какой-нибудь фильм или ток-шоу поглядеть.

А вот тот мальчик больше времени проводил за просмотром телепередач. И смотрел он днем главным образом программы телеканала из Казани на татарском языке. Как-то мы находились вместе с ним в комнате, где стоял телевизор. И попытался, переключившись на Ташкент с помощью пульта, попробовал заинтересовать его узбекским каналом, заодно сам хотел посмотреть передачи по-узбекски, благо язык этот я понимаю, так как в прошлом пару лет прожил в Узбекистане. Но мальчик интереса к ташкентским передачам не проявил. Не поддался он также моим попыткам заинтересовать его программами туркменского и азербайджанского телевидения. Турецкие сериалы и зажигательные песни ему тоже оказались совсем не интересны. Как бы воздавая должное моим стараниям и извиняясь за свою неподатливость, он пояснил, что не привык смотреть телевизор не на казахском языке.

«А тут, по-твоему, что, казахи выступают и по-казахски говорят?!», – спросил я как бы с вызовом после того, как мальчик в очередной раз переключил телевизор на канал «Татарстан– Новый век». Ответ его совершенно удивил меня: «Это русские по-казахски говорят».

Такого я не ожидал. Поэтому мне в голову ничего другого, кроме как сказать «Но это же все-таки не казахский язык. Не такой язык, на каком мы с тобой говорим», не пришло. На что мальчик сказал: «Но это же русские. И они по-казахски разговаривают на свой манер. Они смягчают казахский язык». Такие у него были представления.

Вернувшись в город, я сам, заинтригованный суждением того мальчика, как-то втянулся в просмотры программ канал «Татарстан– Новый век» на татарском языке. После небольшого адаптационного периода, необходимого для привыкания к произношению слов, словосочетаний и фразеологических оборотов по-татарски, которые в большинстве своем являются привычными, уже никаких сложностей с восприятием, хотя и родственной, но все же чужой, казалось бы, речи не возникает. Отсюда со временем формируется вопрос: а чужой ли татарский язык для казаха?! Скорее всего, нет.

Берешься читать письменные тексты на татарском, и поскольку в этом случае встречаешь много слов, которые представляются не очень понятными или вовсе непонятными, начинаешь думать: мол, другой язык, а потому и не дается пониманию. А слушаешь устную речь по-татарски, и тут уже совсем другое дело. Язык, хоть и не совсем такой, как родная казахская речь, но, в общем-то, вполне понятный и вовсе не кажущийся чужим. Прежде всего, потому, что имеется масса общих устойчивых речевых оборотов, фразеологизмов, идиом и т.д. То есть при близком знакомстве с татарской речью складывается впечатление, что казахи с татарами говорят на одном и том же языке, да только лишь каждый народ делает это на свой манер.

Потому что тогда, когда говорят на разных отдельных языках, хоть и родственных между собой, столь много общего у них все же не бывает.

Между казахским и татарским разницы не больше, чем у разных диалектов таких имеющих многовековую общую государственную и культурную историю языков, как немецкий и французский язык. Что же касается диалектов китайского, то они в некоторых случаях бывают настолько далеки друг от друга, что их носители попросту не понимают друг друга и нуждаются для общения между собой в услугах переводчика. Даром что китайский народ в целом вот уже столько веков живет в рамках одного государства и в пределах единого этнокультурного пространства.

А ведь у казахского и татарского языка такая общность продолжает сохраняться, несмотря на то, что у них подобного централизующего и объединяющего начала вроде как не было, и нет вот уже столько столетий. Их близость, надо полагать, восходит корнями к временам могущества Золотой Орды. Но когда это было. А поразительная языковая близость и общность сохраняется поныне. Она все еще, как можно предположить, настолько крепкая, что при ближнем знакомстве со связями казахской речи с татарской, а также, тем более, башкирской, карачаевской и балкарской речью начинаешь проникаться сомнениями относительно того, что разговор идет об отдельных языках, а не о диалектах одного и того языка.

Что же касается связей казахского с ногайским и каракалпакским языками, там, в действительности, нет места даже для диалектной разницы. Из своего опыта знаю об этом.

Отправляясь лет двадцать тому назад в командировку в каракалпакскую столицу Нукус, задавался вопросом о том, на каком языке лучше было бы изъясняться с каракалпаками – на узбекском или на русском языке. Доехал на поезде до станции Ходжейли на левой стороне Амударьи и, переправившись на междугороднем автобусе через реку по мосту, оказался на автовокзале столицы Каракалпакии. Там пересел на городской автобус и оказался чрезвычайно удивлен. Все говорили по-казахски или, сказать точнее, по-каракалпакски. Разницы я не уловил. Только одно было непривычно. Вместо «ия» (утвердительное «да» в переводе на русский язык) там все говорили «ауа». Причем – и каракалпаки, и казахи местные.

Несколько позже также по делам командировки находился в Астрахани. Находясь на железнодорожном вокзале, перед отъездом на поезде обратно в Казахстан, увидел двух парней, которые, насколько я понял, разговаривали по-казахски. Я подошел к ним и, поздоровавшись на своем родном языке, спросил: «Ребята, вы из какой области?». Имелось в виду – из какой области Казахстана. Те несколько удивленно переспросили: «Ты, наверное, хотел спросить, из какой автономной области или республики или из какого края?». Выяснилось, что это были ногайцы. И они, когда встречаются со своими не известными им сородичами, спрашивают, из какой северо-кавказской автономии (республики или области) или из какого из двух – Ставропольского и Краснодарского – северо-кавказских краев те происходят. А язык так же, как и в каракалпакском случае, на первый взгляд не отличим от казахского языка.

То есть у меня сложилось впечатление, что разница между казахским, каракалпакским и ногайским языком не больше, чем разница между говорами одного и того же языка.

Разница же между этими тремя языками и татарским, а также башкирским, карачаевским и балкарским языками носит характер разницы между диалектами одного и того же языка.

Официальная же наука считает их всех разными языками. Но мне кажется, что это, мягко говоря, заблуждение.

Поэтому возникает вопрос о том, казахский и татарский язык – это диалекты одного и того же языка или два разных языка?!

Автор: Амангос ТЕЛГАРАЕВ
Источник:  ТМК Татары Казахстана