«МОЯ ЗАДАЧА В ЭТОЙ «ЭКСПЕДИЦИИ»

«Небоподобный, неборожденный тюркскикй каган», я нынче сел на царство. Речь мою полностью выслушайте вы, идущие за мною мои младшие родичи и молодежь, союзные племена и народы; вы, стоящие справа начальники шад и апа, вы, стоящие слева начальники: тарханы и приказные, вы тридцать, вы начальники и народ «девяти огузов», эту речь мою хорошенько слушайте и крепко ей внимайте! Впереди, к солнечному восходу, справа, в стране полуденной, назади, к солнечному закату, слева, в стране полночной, — повсюду там живущие народы — все мне подвластны; столь много народов я всех устроил».

Йолыг-Тегин. Памятник в честь Кюль-тегина. Малая надпись. 732 год

В конце января мне довелось с представителями инвестиционно-венчурного фонда республики посетить Японию. Японцы любят все облекать в историческую и эстетическую оболочку, а потому мое присутствие создавало некий культурный фон для успешных переговоров. Особенность этой поездки состояла в том, что в префектуре Симанэ, откуда начиналась история Японии, ковали и до сих пор куют мечи самураев, изготавливаемые из стали по технологии Tatara. Японцы предполагают, что им этот способ выплавки металла завезли татары примерно в VII веке с Корейского полуострова. Хитрость этой технологии заключалась в мехах, которые поддерживали в горне температуру до 1400 градусов, благодаря чему получалась высококачественная сталь для мечей (сабель). Меха качали ногами с двух сторон двое рабочих в течение трех суток непрерывно, в результате в горне выплавлялся кусок металла весом до 3 тонн. Его дробили и отбирали лучшие части, из которых ковали мечи, а остальное шло для хозяйственных нужд. Поскольку главным технологическим изобретением был непрерывный и энергичный поддув воздуха, а его надо было поддерживать на хорошем уровне с помощью ног рабочих, то в японском языке появилась расхожая фраза: «татарская поступь», «татарский шаг», указывающая на что-то важное и решительное.

Моя задача в этой «экспедиции» состояла в том, чтобы познакомиться с выплавкой металла методом Tatara, которую японцы восстановили во всех деталях. С тем, чтобы не создавать интригу, сразу скажу, что вероятность татарского происхождения выплавки железа существует. Предки татар — тюрко-татары — обитали на юге Сибири, Алтае, на востоке Монголии, т.е. в непосредственной близости с Маньчжурией, откуда и перекочевала технология Tatara в Японию. На Амуре жили утыз-татары, которые могли бы стать посредниками в передачи этой технологии с Алтая на японские острова, однако нет сведений об их владении технологией плавки металла. Сохранившиеся археологические памятники в Хакассии и на Алтае демонстрируют горны с двумя мехами для наддува воздуха, примерно такими же были первые примитивные образцы Tatara в Японии.

С начала новой эры Алтай (а также Тува, Хакассия, Минусинская котловина) был известен как источник поставки металла и кузнечных изделий. По сообщениям китайских хроник, «Ашина с 500 семейств бежал к жужаньцам, и, поселившись по южную сторону Алтайских гор, добывал железо для жужаньцев». В начале VI века тюрки были известны как кузнецы, платившие дань жужанцям железными изделиями: «Предки Дулги [Тукюе] (тюркюты — Р.Х.) из рода в род жили на южной стороне Алтая и добывали железо для жужаньского хана: и посему хан сказал: ты мой плавильный невольник». Благодаря контролю над металлургией тюрки окрепли, создали свой каганат и стали основной силой в Великой Степи. «Сие поколение с продолжением времени снова усилилось, и в 552 году дулгаский [тукюеский] владетель Тумынь (Бумын — Р.Х.), ниспровергнув владычество жужаньского Дома, объявил себя Иль-ханом. Здесь должно заметить, что Дом Хуннов погиб в 92, а вновь восстал в поколении дулгаском в 552 годах, т.е. через 460 лет после своего падения, что Абюль-кази-хан определил довольно верно», — пишет Бичурин.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ТЕСНОЙ СВЯЗИ ТЮРКОВ С МЕТАЛЛУРГИЕЙ

В качестве свидетельств тесной связи тюрков с металлургией приведу один отрывок из знаменитого труда Рашид-ад-дина «Джами ат-таварих». Аналогичные рассказы также содержатся у других летописцев, и все они связаны с междоусобицей потомков Огуз-хана. «Согласно тому, что изложено в предисловии к этой благословенной книге, — пишет Рашид-ад-дин, — монгольские племена были одной из групп общей массы тюркских племен, их облик и речь сходны между собою… Все их юрты простираются от пределов страны уйгуров до границ Хитая (Северного Китая — Р.Х.) и Джурджэ (Дешт-и Кипчак, т.е. степь от Иртыша до Волги — Р.Х.) в тех областях, которые ныне называют Могулистан… Примерно за 2 тысячи лет до настоящего [времени] у того племени, которое в древности называли монгол, случилась распря с другими тюркскими племенами и закончилась сражением и войной. Имеется рассказ, [передаваемый со слов] заслуживающих доверия почтенных лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение [среди] них, что [в живых] осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность… А имена этих людей были: Нукуз и Киян. Они и их потомки долгие годы оставались в этой местности и размножились». Со временем, им стало тесно. «Собравшись все вместе, они заготовили в лесу много дров и уголь целыми харварами (мера веса, соответствующая ноше осла — Р.Х.), зарезали семьдесят голов быков и лошадей, содрали с них целиком шкуры и сделали [из них] кузнечные мехи. [Затем] сложили дрова и уголь у подножья того косогора и так оборудовали то место; что разом этими семьюдесятью мехами стали раздувать [огонь под дровами и углем] до тех пор, пока тот [горный] склон не расплавился. [В результате] оттуда было добыто безмерное [количество] железа и [вместе с тем] открылся и проход. Они все вместе откочевали из этой теснины на простор степи. Говорят, что раздувала меха главная ветвь [племени], восходящая к Кияну. Точно так же раздувало [мехи] и то племя, которое известно под именем нукуз, и племя урянкат, принадлежащее к их ветвям». Таков сюжет, встречающийся также у других летописцев в более лапидарной форме. Абуль-Гази сообщает: «Тут один кузнец сказал: в таком-то месте есть железная руда: гора изменится в долину, если в ней растопить железо. Они пошли, осмотрели место и согласились на умное мнение кузнеца. На плечах наносили дров и углей и на широте горы положили слой дров и слой угольев, завалили ими вершину горы, и уступы боков ея, и скаты ея, и, сделав из кож семьдесят мехов, на семидесяти местах поставили их и стали сильно дуть. Когда всемогуществом Божиим огонь возгорелся, гора расплавилась и растеклась, открылась дорога такая, что мог пройти навьюченный верблюд. Несколько дней и ночей они выбирались из гор». Сходные сообщения есть и в китайских хрониках, так о енисейских киргизах начала VI века сказано: «В каждый дождь обычно получают железо, называют его: цзя-ша. Делают оружие, крайне острое; постоянно вывозят к тукюек».

В рассказе о расплавлении железной горы и выходе на степные просторы важны два момента: во-первых, факт возвышения тюркских племен благодаря открытию новой технологии выплавки железа; во-вторых, понимание особенности технологии, связанной с раздуванием мехов для подачи воздуха, что позволило вырабатывать высококачественную сталь. Сам факт изобретения представлялся столь значительным, что другие племена также претендовали на эту историческую роль. «Несколько других племен претендуют на [участие в] раздувании мехов, но вышеупомянутые племена не признают за ними [этого]», — пишет Рашид-ад-дин. Летопись также утверждает, что то место, откуда вышли Нукуз и Киян, не было слишком тяжелым для жизни, «целью же расплавления ими горы было [лишь] открытие иного пути для [своей] славы», и к этому был причастен род Чингизхана: «Так как Добун-Баян, который был мужем Алан-Гоа, происходил из рода Кияна, а Алан-Гоа из племени куралас, то родословная Чингиз-хана, как было изложено [выше], восходит к ним. Вследствие этого [люди] не забывают о той горе, плавке железа и кузнечном деле и у рода Чингиз-хана существует обычай и правило в ту ночь, которая является началом нового года, приготовлять кузнечные мехи, горн и уголь; они раскаляют немного железа и, положив [его] на наковальню, бьют молотом и вытягивают [в полосу] в благодарность [за свое освобождение]». Цифру в семьдесят мехов нужно считать скорее за количество горнов (заводов), вырабатывавших железо, нежели связывать с конкретным событием. В Японии до сих пор руду в виде песка, содержащую железо, добывают, осыпая гору и переплавляя в сталь.

По сообщению Рашид-ад-дина трудно судить о конкретной дате появления высокотехнологичной металлургии. Он говорит о 2 тыс. лет до Чингизхана, однако это свидетельство представляется несколько легендарным. Бичурин, комментируя схожий сюжет о потомках Огуз-хана, взятый из других источников, относит его к истории хуннов по времени между II в. до н.э. — II в. н.э. При этом он замечает, что «повествования азиятских историков о подвигах Огуз-хана даже в порядке времени сходствуют с китайскою историею. Остается недоумение в определении, кто был Татар-хан: Хан ли восточных монголов или Хан юечжыский? Оба (Татар и Монгол — Р.Х.) кочевали в смежности с Китаем; первый владел землями, лежащими за границею губернии Чжи-ли; второй кочевал на землях, составляющих ныне северо-западный угол Китайской империи. Но сие недоумение поясняется разделом Монголии на восточную и западную половины, из коих первая отдана Татару, а вторая — Монголу, от которых народы получили названия». В восточных летописях Татар и Монгол описываются как близнецы, между которыми возникла распря. Как справедливо замечает Бичурин, «поколения двух близнецов, Татар и Монгол, стали несколько известными становиться только с XI века по Р. Х. Надобно еще заметить, что хунны претерпели в 92 году конечное поражение от монголов восточной половины, данной Или-ханом в удел сыну его Татару. Дом Сяньби, владевший в то время восточною Монголиею, был хотя единоплеменный, но не одного происхождения с Домом Хунну». Многие историки сомневаются в реальности существования двух близнецов, исходя из того, что татары и монголы слишком различаются как антропологически, так и по языку, но следует учесть, что мы постоянно переносим на древних монголов образы нынешних монгол. А если вспомнить, что среди татар, чья судьба была тесно связана с династией великих Монголов, не встречается гаплогруппа С, характерная для современных монголов, то близость исторических монголов и татар не представляется столь уж невероятной.

В летописях важно отметить факт усиления тюрко-татар в начале новой эры, что связано с производством железа по новой технологии, использовавшей меха для повышения температуры плавления. Более конкретную дату появления этой технологии могут дать археологические материалы. Но уже сейчас можно с уверенностью утверждать, что ко времени основания Тюркского каганата, т.е. к середине VI века, тюрки производили такое количество высококачественного металла, что могли снаряжать громадные армии как оружием, броней, конской упряжью, так и обеспечивать хозяйство утварью, телегами, инструментами. Ко времени Чингизхана производство металла уже приобрело  промышленные масштабы.

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОГО! ЭТО НЕ ТАТАРЫ!

Я — зевающий тигр!
Моя голова в камышах!
Так я храбр!
Так я отважен!

Книга предзнаменований. Х век

Когда обнаруживается татарский след в истории, даже у профессиональных исследователей возникает желание заменить этноним «татар» на другое имя, будто оно заговоренное: «Не может такого быть. Чур-чур! Это не татары. Китайцы всех за Великой стеной называли татарами, а европейцы — всех, кто жил восточнее Поволжья, тоже называли татарами. Под «татарами» они имели в виду слово «варвар». Все они ошибались. В действительности там жили кыпчаки или половцы, монголы, киргизы, уйгуру, но не татары. Чур-чур!» Как-то мне довелось прочитать солидную книгу об империях тюрков, дорого изданную, с предисловием очень достойного писателя, и во всем этом большом добротном труде ни разу, даже случайно, не было упомянуто имя «татары». Шедевр исторической мысли! Надо же описать Средневековье Евразии и не заикнуться о татарах. Даже в Золотой Орде, оказывается, были монголы, русские и еще какие-то ордынцы, но не было татар. Китайские, мусульманские, европейские источники, которые твердят о татарах Средневековья, остались побоку — типа того, что они все ошибались. Получается, что китайцы и европейцы с татарами воевали, обменивались посольствами, устраивали династические браки, но не подозревали о том, кто они такие. Вроде как бы китайские летописцы путали татар с монголами, киргизами и уйгурами, а европейских послов и лазутчиков при дворе великих ханов просто обвели вокруг пальца, называя татарами самые разные племена.

Трудно допустить, чтобы китайцы могли перепутать татар — своих вечных врагов — с каким-то другим народом, точно так же европейцы, напуганные нашествием Бату, конечно, знали о татарах не понаслышке. Тем не менее желание представить историю без татар встречается сплошь и рядом. Поэтому порой можно встретить суждения типа: «Татарский пролив назвали ошибочно татарским, там на самом деле жили удэгейцы, тунгусы, маньчжуры, орочи, но не было никаких татар». Получается, что все народы жили рядом с татарами и вечно путались в этнониме. Великую Татарию сотни лет рисовали на картах, но, оказывается, это некий антимир — он есть на карте, но его нет вживую.

На самом деле любой народ хорошо знает тех, от кого ему исходит угроза, как и тех, кто может быть союзником, а потому если в летописях китайцы, арабы, персы, русские, европейцы пишут о татарах, то будьте уверены, они не ошибаются. В подтверждение этих слов приведу цитату из книги Бичурина — одного из лучших знатоков древней Евразии: «Здесь важно заметить, что Китай, со времени открытия монголов, тунгусов и тюрков, доныне всегда находился в политических связях с помянутыми народами и всегда отличал один народ от другого».

Сюжет с заменой этнонима «татар» на самоназвания других племен интересен тем, что сами татары порой рассуждают точно так же: «Мы всегда жили в Поволжье, в Казанской губернии, а татары на востоке или на западе — это другие татары. И вообще, мы не татары, а булгары, или кряшены, или мишаре». Приниженное советским режимом местническое мышление сыграло с нами злую шутку — мы не можем вырваться за рамки границ республики и взглянуть на нашу историю в тех масштабах, в какой она развивалась на самом деле. «Нельзя выходить за границы республики. Там чужая епархия. Пусть этим занимается Российская академия наук», — таков лейтмотив стереотипов.

А ВЫ СОХРАНИЛИ ТЕХНОЛОГИЮ TATARA?

Я — златокрылый хищный орел!
Добыча для моего тела еще не истощилась!
Я живу у моря,
Я хватаю то, что мне по нраву!
Я ем то, что мне по вкусу!
Так я силен!”

Я — хищный орел!
Зеленая скала — моя летовка!
В тех горах я живу и радуюсь!

Похвальба орла. Книга предзнаменований. Х век

Но вот я приехал в Японию, и они задают простой вопрос-утверждение: «Вы сохранили технологию выплавки металла Tatara?!» При этом смотрят в глаза, уверенные, что мы сохранили свое культурное наследие (у них мечи самураев — часть культуры, а не вооружения). Да, конечно, мы знать не знаем об этой технологии, потому что сидим у себя в республике, окруженные булгаристами, кряшеноведами и диалектологами. Стыдно сказать, что мы лишь краешком уха слышали, что в Биляре существовали целые заводы по изготовлению металлоизделий. Где это можно увидеть? В воображении археологов.

Потрясает бережное отношение японцев к своей истории. В трех городах построены огромные по размерам музеи, посвященные исключительно технологии Tatara. Они сняли художественный фильм «Татара самураи». Им важны любые дополнительные сведения о происхождении выплавки их металла. Для них приезд делегации из Республики Татарстан уже служит убедительным аргументом их тесной связи именно с татарами (не с китайцами), а потому и губернатор, и мэры пяти городов спрашивали: «Что еще связывает два народа, кроме выплавки металла?» Конечно, есть народные песни, которые идентичны, есть мифология о драконах, которая так похожа на историю с Зилантом…

Уроки истории… Японцы сохраняют память о тех технологиях, которые их возвысили, укрепили боевую мощь и экономику, им важны те этапы, которые определили их цивилизованность, включая знаменитые японские сады. В Японии нет понятия задних дворов, как в России, а каждый дворик представляет собой садик. Они уважают сами себя и с фасада, и на заднем дворе. Музеи, которые мы увидели, не перегружены второстепенными сведениями, но любой, кто побывал в них, ясно представляет не только сам процесс изготовления мечей самураев, но и то, что Японию сделало Японией. В наших музеях столько сведений, что только специалисты могут в них разобраться, а порой самое существенное, что привнесли татары в мировую культуру, остается за бортом.

Предков татар — кочевников — представляют как дикарей. Мы все знаем, кто изобрел порох или компас, но мы не знаем, когда у тюрков появились телеги на высоких колесах, без которых невозможно было передвигаться по Великой Степи, а это не менее важное изобретение для мировой цивилизации, чем порох или бумага. Вплоть до появления татарской тактики боя в конном строю именно колесницы составляли ударную боевую единицу в военном искусстве — они были «танками» раннего Средневековья.

ЛЮБАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ С ПРОСТЫХ ВЕЩЕЙ

Мы не знаем, как наши предки привнесли штаны в Европу, хотя первые их образцы хранятся в Эрмитаже. Петр Савицкий в одном из писем Льву Гумилеву писал: «Кочевники дали в свое время миру штаны и седло. Не может быть сомнения в том, что и одно и другое важнейшее «изобретение» зародилось именно в кочевом мире. «Изобретения» эти просты, как все гениальное. Можно сказать так: в окончательном историческом итоге кочевники весь мир, всю обитаемую часть нашей планеты одели в штаны и посадили, в свое время, на седло». В Государственном Эрмитаже хранятся одежда, телега на высоких колесах, предметы быта гуннов. Они, конечно, примитивны, штаны неказистого покроя, но они были именно такими в момент их изобретения. Трудно представить кочевников в римской или шотландской юбке, которая сегодня сохраняется скорее как этнографическое наследие, нежели удобная одежда. Мир предпочитает одежду, подаренную кочевниками.

Существует версия, что гуннам штаны достались от скифов. Это похоже на правду. В музее в Симферополе я видел каменную стелу скифского воина, облаченного в штаны, тем не менее штаны, как в Китай, так и в Европу, попали с гуннами.

Любая цивилизация начинается с таких простых вещей, как сельское хозяйство и животноводство, изобретение колеса, письменности и металлургии. А ведь историческое возвышение тюрков начинается с селекции коней, приспособленных к длительным переходам в суровой (как зимой, так и летом) степи, изобретения седла со стременем, изогнутой сабли. Комбинация седла, стремени и легкой сабли определяли боевую мощь конницы. Телега и юрта позволяли целым народам перемещаться на огромные пространства, перевозя с собой города на колесах, хозяйство, ремесло, искусство.

Мы не отмечаем день принятия своей письменности, мы не знаем, почему в Европе копировали татарские луки, построив систему ремесленных производств, вплоть до Британских островов, почему татарская мода гуляла по всей средневековой Европе, а на рыцарских турнирах проводились татарские сражения. В Эрмитаже хранятся первые бумажные деньги, введенные в оборот при Хубилай-хане (родственнике нашего Бату), который мечтал завоевать Японию, дважды снаряжал флот, и каждый раз тайфун его разбивал у берегов острова Кюсю. Этот «божественный ветер» с тех пор называется камикадзе. Так вот, именно Хубилай-хан ввел бумажные деньги на основе существовавшего вексельного обращения. Экономисты бумажные деньги (их называли «балиш») поставили в заслугу китайцам. Хубилай-хан, действительно, столицу своей империи перенес из Каракорума (Монголия) в Ханбалык (нынешний Пекин) и правил Китаем, но именно от него зависела финансовая система, а не от китайцев. Это все равно, что сегодня предположить, будто Путину татары могут навязать введение новой валюты «алтын».

Наш взгляд на мировую цивилизацию не представлен в музеях. У нас не цивилизационный взгляд на собственную историю, он событийный с акцентами на несущественных деталях, и потому мы не умеем понять свое предназначение сегодня. Наше внимание застряло между ценой на нефть и курсом рубля.

Кстати, у японцев совсем нет бедных, и не потому, что они уж такие богатые, а потому что у них иная культура, не допускающая обнищания народа.

В России 2015 год объявлен Годом литературы, и все заговорили о Пушкине, Серебряном веке русской литературы. Это хорошо. А что мы знаем о золотом веке ордынской литературы, которая, между прочим, тоже часть литературной истории страны?

Снеси привет мой розе, легкий вестник,
Ей звезды — слуги, месяц ей — наперсник.
Коль повезет, душа ее смягчится,
Холодный взор любовью загорится.
Скажи: “Твой стан что кипарисы рая,
Твой раб томится, от любви сгорая!”
Скажи: “О лгунья с чистыми глазами,
Воруешь взглядом ты и лжешь слезами.
Куда ты дела искренность во взоре?
Естественности — чуть, жеманства — море!”
Скажи ей: “Раб твой изнемог от страсти,
Дождется ль он щедрот от шахской власти?
Прольет ли свет свой с неба то светило,
Что жемчугами землю расцветило?
Из алых уст я изопью ль однажды,
Страдающий от безнадежной жажды?”
Как счастлив тот, кто в жизни хоть когда-то
Уроки брал у этого хазрата!

Хорезми. «Мухаббат-наме», или Послания о любви. 1354 год

business-gazeta.ru