Муртазин — фигура малоизвестная среди нынешних мусульман (его имя на слуху только у историков и краеведов), в то время как в дореволюционное и послереволюционное время он был известен далеко за пределами губернии и в истории мусульманского сообщества Самарского края оставил заметный и значимый след.

Фатих Муртазин (Муртазин Мухаммад-Фатих Шихабуддинович, 1886-1938) уроженец д.Сюндюково Симбирской губернии (сегодняшний Тетюшский район Республики Татарстан), после завершения учебы в медресе г.Буинска утвержден в 1902 году вторым имамом мечети Самары. Служил на духовной должности вплоть до своего первого ареста в 1932 году. Отбыв двухлетнее заключение на строительстве Беломорканала, вернулся в Самару, где, уже лишенный должности из-за закрытия мечети, перебивался временными работами. В 1937 году арестован снова и, по традиционно выдуманному шаблонному обвинению в антисоветской деятельности, в числе большого количества татар-мусульман осужден на смертную казнь, расстрелян в феврале 1938 года.

Не останавливаясь на духовном служении и не вдаваясь в подробности многообразной деятельности Фатих хазрата, я решил обратиться к интересующей нас его учебно-просветительской работе. С момента своего утверждения в Самарскую мечеть он также назначается на должность «мударриси-сани» («второго преподавателя») Самарского медресе, то есть  заместителя директора — Шихабуддина Минюшева  («первого преподавателя»). Фактически Муртазин становится завучем и смотрителем медресе, ответственным за все, связанное с учебным заведением.

И,  первым делом, он проводит реорганизацию внутренней жизни медресе — составляет устав, корректирует распорядок дня, сформировывает «учком» (ученический комитет) из выборных успевающих учеников старших классов во главе с активным шакирдом (учеником, слушателем) — Хадиулла Батталовым.

Уже скоро он задумывается провести реформу программы медресе. Фатих хазрат, будучи выпускником старометодного Буинского медресе, и притом — суфийского (таких как авторитетные Кизляуское, Нижне-Чершелинское, Каргалинское, Стерлибашевское и другие), и сейчас, находясь в подчинении (директора) выпускника этого же медресе, своего же учителя, преподававшего в буинском медресе и проработавшего некоторое время в нем даже директором – Шихабуддин-хазрата (и надо сказать, члена тариката, суфийского братства, одного из наставников), прекрасно понимал насколько это сложно… Но, на удивление, Минюшев оказался добрым, понимающим и разбирающимся в ситуации человеком. Между ними установились очень доверительные и близкие отношения. И Муртазин оказывал глубокое уважение и опеку своему устазу (учителю и наставнику) до конца его жизни, а Минюшев, в свою очередь, на все инициативы своего ученика и помощника давал свое благословение и во всем его поддерживал.

Вдобавок к преподаваемым в Самарском медресе, по традиции классических старометодных медресе, списку уроков, называемых по исламской традиции «улюм наклия» (дисциплин, получаемых из исламских первоисточников), Фатих хазрат добавляет уроки из блока «улюм аклия» (т.н. «умозрительные, рациональные» науки): «хисап» (арифметика), «мантык» (логика), география и разные курсы (книги) по истории – «сиреи-неби» (житие  Пророка), «мухтасар тарих» (краткая политическая история Ислама), «тарихи-анбия» (мировая священная история). Добавленные им же уроки «хусни-хат» (чистописание), «инша» (диктант, сочинение), «сарф тюрки» (татарский язык), «кыраат тюркия» (татарская литература) говорят об особом внимании в программе к преподаванию татарского языка и литературы, а уроки «хифзи-сыххат» (основы личной гигиены), «русский язык» предусматривали обучение основам бытовой жизни и социального общежития мусульман в иноязычной среде.

Благодаря трудам Муртазина Самарское медресе получило новый импульс и за короткое время превратилось в одну из известных окружных мусульманских учебных заведений Поволжья, программа и документ о завершении которого давали возможность получить в ОМДС (Оренбургское Магометанское Духовное собрание) — общероссийском Духовном управлении мусульман с резиденцией в Уфе, разрешение занимать должность указного муллы (имама) даже в городских соборных мечетях.

Авторитетных средне-высших медресе, окончание которых гарантировало возможность получения должности указного муллы, в начале 20 века в Поволжье было предостаточно. Дети мулл (имамов) и муэдзинов (азанчеев) нашей губернии учились в знаменитых казанских, оренбургских, уфимских медресе. Но Фатих хазрат ставит задачу превращения Самарского медресе в привлекательное для учебы заведение и убеждает мулл и азанчеев деревень губернии посылать своих детей учиться в Самару. Он прекрасно знал, что, по сложившейся традиции, большинство сыновей мулл после завершения учебы вернуться в родные места и станут, сначала может лишь вторыми имамами в помощь к своим отцам, а после их смерти или ухода на покой, полностью займут их должности, и станут «пастырями» — воспитателями и лидерами местных общин. А параллельно к духовной должности многие из них будут вести уроки в примечетных начальных школах – мектеб (мектебэ).

Нами выявлено, что шакирдами Самарского медресе были сыновья (правда не все) указных мулл следующих татарских и башкирских сел и деревень Самарской губернии: Теплый стан, Широкий (Мулловка), Ялтай (Кондурчинский), Ново-Урайкино, Кубань-озеро, Старый Калмаюр, Малый Калмаюр, Средний Сантемир, Иртуганово, Сускан (Татарские Выселки), Абдреево, Лабитово, Мордовое Озеро, Моисеевка, Аллагулово, Филипповка, Старое Фейзуллово, Новое Фейзуллово, Муминово, Султангулово, Кулшарипово,  Хасьяново, Кинзягулово. Кроме этого, здесь учились дети духовных лиц сел Старо-Тимошкино Симбирской губернии, Утямишево, Энтуганово, Чепкасы, Сюндюково, Бакырчы Казанской губернии.

Кроме приема сыновей духовных лиц, Фатих хазрат в наборе учеников следовал и своей стратегии. Так он старался выбирать более способных и расположенных к духовному и общественному служению учеников и в местных примечетских начальных мектебэ, и среди пришедших поступать в самарское медресе подростков и юношей из «недуховных» семей. И, как было сказано выше,  Муртазин привлекал к учебе в медресе мальчиков и юношей из башкирских селений южных волостей Самарской губернии – Николаевского уезда. Он также добивается того, чтобы ученики — сыновья «простых» родителей в процессе учебы были обеспечены бесплатным обучением и необходимыми учебными пособиями.

И Муртазин готовил набранных учеников, обучал всему необходимому и после завершения учебы рекомендовал их общинам со свободной вакансией выбирать на должности имама или муэдзина и нередко обеспечивал занятие ими этой должности. Бывало и так, что он просил население деревни поставить силами всей деревни или отдельной махалли-квартала –  сруб,  оборудовать его, приспособить и открыть в нем отдельный мектеб, нанять туда мугаллимом (учитель) своего выпускника. Он прекрасно понимал, что единственным просветителем мусульман в России в то время оставалось приходское духовенство — имамы и муэдзины. И что в случае слабости их просветительской деятельности и тем более отсутствии, это становилось трагедией для судеб сотен местных детей.

После 1905 года тема системы обучения в татарских медресе, необходимости назревшей реформы татарской школы, особенно учебной программы, обеспечения хозяйственно-экономической базы становится главной повесткой всей татарской периодической печати. И Ф.Муртазин — один из нескольких активных авторов, занимающихся обсуждением школьного вопроса татар на страницах популярных татарских средств массовой информации наряду с такими столпами тогдашней татарской публицистики, как писатель Фатих Карими (известный просветитель и общественный деятель, редактор газеты «Вакыт») и Хади Атласи (педагог, историк, автор книг по истории татарского народа).

В  1906 году Минюшев и Муртазин, одними из первых, направляют в Уфу, муфтию и казыям (казы, кади — заседатель, своего рода член Президиума Духовного собрания), свои предложения и добавления к «Проекту реформы Оренбургского магометанского духовного собрания», подготовленному помощником муфтия, известным нам уже Ризаэддином Фахреддином. И, конечно же, основные «самарские» (муртазинские) добавления касаются реформы и организации национальной школы.

С 1906 года царское правительство начинает вести разговоры о реформе Духовного Собрания мусульман, в ходе которого предусматривался перевод мусульманских медресе из ведения ОМДС под юрисдикцию МВД. Ф.Муртазин категорически выступает против этой передачи и начинает искать выход из создавшейся ситуации, возможную подсказку и помощь муфтию в сохранении мусульманских духовных школ под своей опекой. В итоге в 1908 году на стол главы ОМДС муфтия Султанова ложится рекомендательный проект «Свод правил о мектебах и медресе ОМДС» из 11 пунктов, составленный и подписанный двумя самарскими муллами –Ш.Минюшевым и Ф.Муртазиным. Копия проекта направляется в редакцию журнала «Шура», которая, не откладывая,  печатает его на своих страницах. В вводной части к публикации этого проекта редакция пишет следующее: «На днях журнал «Эддин вэл эдэб» и газета «Нур» на своих страницах инициировали обсуждения вопроса необходимости реформы школ и школьной программы. Среди нас есть люди, долгое время занимающиеся делом организации мектебов и медресе. Некоторые из них нам близко знакомы…»

Понятно что от имени редакции пишет никто иной, как сам редактор «Шура» — Ризаэддин Фахреддинов. И, конечно же, слова «долгое время занимающихся» и «нам близко знакомы» относятся к Шихабуддину Минюшеву и Фатиху Муртазину. Надо подчеркнуть, что размещение текста данного проекта на страницах авторитетного общероссийского татарского общественно-политического и историко-литературного журнала «Шура», возглавляемого известным, не только богословом, бывшим казыем ОМДС, но и авторитетным светским ученым-историком и педагогом Ризаэддином Фахреддиновым — это большая оценка деятельности и личности Фатиха Муртазина.

На счет самарского «проекта» есть предположение что это, на самом деле, — полностью плод работы Фатих хазрата, согласованный, конечно же, с Шихабуддин-хазратом.

В 1911 году Ф. Муртазин  в Уфе, выступая на общемусульманском съезде, где  присутствовало более 1500 человек из 36 губерний, отказывается от своего предложения об открытии Высшего медресе им. муфтия Султанова. И в союзе с такими известными религиозными и общественными деятелями, как Хасан Габяши, Садри Максуди, Фатих Карими, Кашшаф Тарджемании и других, добивается принятия решения об открытии двух отдельных учительских школ: мужской и женской.

Яркий представитель тогдашней передовой мусульманской духовной элиты, и тем более с журналистскими наклонностями Фатих-хазрат был знаком с идеологом джадидизма (новометодности) Исмаилом Гаспринским и с его концепцией образования для мусульман России. Он, конечно же, был знаком и с просветительскими идеями известного богослова-историка Шихабуддина Марджани. Стараясь реализовать эту концепцию в своих самарских «проектах», Муртазин сотрудничал со своим близким знакомым — известным богословом Нижнего Поволжья — астраханским муллой Абдурахманом Умеровым (Габдрахман Гомери, 1867-1933 гг.), учеником Ш.Марджани. Деятельность Ф.Муртазина один в один перекликается с деятельностью Умерова и, даже кажется, что он в какой-то мере, даже соревнуется с ним. Оба они руководят учебным заведением (А.Умеров — инициатор открытия и директор астраханского новометодного медресе «Низамия»), оба издают периодическую печать (А.Умеров — газету «Идель»), оба увлекаются публицистикой, пишут статьи в разные печатные органы.

После назначения имамом и мударрисом в медресе Муртазин близко сходится со своим бывшим учителем Нургали Хасановым, имамом соборной мечети г.Буинск и директором местного медресе, что в значительной мере подкрепляет его определение в жизни. До своей смерти в 1919 г.  Н.Хасанов наряду с Минюшевым остается его искренним советчиком и наставником[1].

---

[1] Интересный факт: в узелках со старыми арабографичными книгами, собранными на территории Самарской области иногда встречается фото Н.Хасанова, подписанного с обратной стороны «мохтэрэм дамулла, шэех» (многоуважаемый учитель-директор, наставник).

---

 

До мозга костей увлеченный идеями просвещения, Фатих хазрат старался привить их и своим ученикам в медресе и воспитывал шакирдов в таком духе, чтобы, став имамами или мудзинами мечетей, они обязательно открыли при мечети хотя бы небольшую начальную школу, а в идеале – уделяли большое внимание вопросам образования, духовно-нравственного воспитания учащихся и всего населения прихода. Он призывал их делать это не только в силу своих служебных обязанностей, а будучи патриотами своей религии и нации. Бесспорно то, что все это послужило основанием возникновению широкой сети примечетских школ — мектебэ, число которых ежегодно возрастало, особенно в приходах, где имамами или муэдзинами были выпускники Самарского медресе.

Фатих Муртазин – человек, выписывавший десяток различных татарских и общетюркских газет и журналов, следивший по русскоязычной прессе за внутренней и внешней политикой, читавший татарскую литературу, (если учесть что переписывался с самим Львом Толстым – значит в какой то степени и русскую). Знакомый с известными писателями, публицистами, редакторами, политическими и религиозными лидерами мусульман-татар России, не мог не преследовать, в горячо любимой им просветительской работе, цель организации некой образовательной системы в границах хотя бы губернии. Об этом косвенно свидетельствуют то, что стало нормой, когда выпускники Самарского медресе, занявшие должность указных мулл, приходили к своим учителям – устазам (наставникам) Шихабуддин и Фатих хазратам, и они вместе с благословением на духовное служение получали настойчивое наставление открыть в приходе школу. Ко всему этому Фатих хазрат, снабдив их необходимыми книгами и учебными принадлежностями со склада медресе, обязывал держать связь со своим альма-матер. А ближайший помощник наставников –  Хадиулла Батталов поддерживал с ними переписку от имени устазов, отправлял им через выходцев из их селений разные подарки-гостинцы и небольшие денежные пожертвования.

В Самарском медресе была подготовлена добрая сотня выпускников, которые являлись образованными людьми своего времени. Организованные ими примечетские мектебы и медресе, несмотря на то, что оставались духовными начальными учебными заведениями, вместе с тем сыграли существенную роль в становлении системы народного образования мусульман своих местностей. И хотя Октябрьская революция 1917 года разнесла «систему просвещения Муртазина» в пух и прах, некоторые из этих молодых прогрессивных мулл и образованных мугаллимов были привлечены новой большевистской властью для работы учителями в первых советских светских школах и, тем самым, еще раз сыграли положительную роль в становлении системы национального образования.

Фатих хазрат поддерживал связь с имамами-новометодниками, выпускниками и других медресе, организовавшими у себя в приходе новометодные начальные школы: с Ризаэддином Каримовым из села Новое Ермаково, Мустафой Халимовым из Мордового озера, Фатхи  Мифтаховым из Нижнего Нурлата, Валимухамметом Мухамметзяновым из Елхового куста, Зуфаром Лутфрахмановым из Абдикеево и с имамами-новометодниками из своей малой родины — Симбирского уезда Симбирской губернии и соседнего Тетюшевского уезда Казанской губернии.

Медресе, конечно, было основным местом преподавательской работы Муртазина, но не единственным. Он понимает, что одного этого мало и во всей полноте разворачивает просветительскую работу в масштабах губернского центра, которую, от начала до конца, координирует сам.

Не стоит забывать то, что Самарское медресе времени Муртазина, просто называемое «Медресе Шихабеддин хазрата», а более историографично и литературно — «Шихабия» (по имени основателя и главного преподавателя), было начально-средним профессиональным духовным учебным заведением, готовившим в основном, как минимум, духовных лиц (муэдзинов и имамов), а как максимум, профессиональных учителей (мугаллимов) для других таких же начальных или начально-средних медресе. То есть большинство детей мусульман города оставались за бортом медресе. Не находя это нормальным, Муртазин задумывает более масштабный план и инициирует обустройство рядом с мечетью и мектеб –  школу с четырехгодичным курсом, куда начинают ходить дети обеих полов прихожан этой мечети (махалля), по факту, до открытия второй мечети — дети всех городских мусульман. Затем, с образованием Третьего прихода, он курирует открытие такой же школы для детей новообразованного прихода. Таким образом, две приходские начальные школы (махаллинские мектебэ), поднятые до четырехгодичного уровня, охватывали обучением всех детей мусульман губернского центра, что явилось большим успехом для мусульманского сообщества иноверческого города.                         

Но у воодушевленного желанием обучать как можно больше своих единоверцев Фатих хазрата учебная работа не ограничивалась сугубо религиозно-приходским образованием в медресе и в двух мектебах. Его педагогическая деятельность принимает самые разнообразные формы: он открывает при Первой мечети вечерние курсы по обучению грамотности для взрослых, своего рода ликбезы, а с началом функционирования Третьей мечети — обеспечивает открытие аналогичных курсов имамом этой мечети — Х.Батталовым. Начиная с 1909 года в Самарском медресе, сразу после завершения годовых экзаменов, организовываются ежегодные весенние двухмесячные (с апреля по июнь) курсы по обучению русскому языку для шакирдов медресе.

Большой радостью для мусульман города, а для Фатих-хазрата вообще неописуемой, было открытие, решением городской думы, двух государственных русско-татарских земских училищ, которые подняли систему образования мусульман города на новый уровень.

Надо также понимать, что Муртазину приходилось не только проявлять инициативу в образовательной сфере, но и постоянно изыскивать средства для реализации этих целей. Понимая, что рассчитывать на помощь государства в лице губернского или уездного правлений и земств, в деле обучения мусульман не приходится, Муртазин обращается к благотворительности. Учитывая факт отсутствия среди мусульман Самары богатых людей, и поэтому, не надеясь на  особые финансовые вливания, Фатих хазрат решает в  каждой из двух (реально существовавших) самарских приходах  (мечетях) создать «благотворительные общества» уже изначально с явно культурно-просветительскими целями. Деньги, накопленные от взносов членов обществ и добровольных пожертвований, по решению совета шли на дело народного просвещения и социальной поддержки, в первую очередь учеников: закупались учебные пособия и канцелярские товары для медресе, вечерних школ, воскресных курсов и курсов русского языка, учебники и книги для библиотек двух приходских школ, двух русско-татарских земских училищ, выплачивалась зарплата разным внештатным приглашенным учителям, выдавались «карманные деньги» бедным ученикам, покупалось необходимое для оформления праздничных интерьеров, подарки и призы….

Стоит отметить и то, что Муртазин был не только организатором и общим координатором обучения в самарских медресе и мектебах, но и тщательно подходил к составлению программ и расписаний уроков, лично принимая в них участие. Ревностный в организации системы образования, он был скрупулезным и в методике обучения. О чем говорят пояснительные записи к каждому уроку программы четырехгодичного курса мектебэ, где кратко, но объемно описывается стиль ведения урока и ожидаемый конечный результат. Цель всех уроков одна — обучать так, чтобы дети после окончания четвертого класса могли «грамотно и красиво писать; читать; грамотно и внятно говорить; быстро и точно совершать четыре арифметических действия; правильно делать грамматический и морфологический разборы слов; грамотно и понятно пересказывать прочитанное; правильно излагать свои мысли и предложения; знать наизусть общеизвестные стихотворения; уместно и более менее понятно на базовом уровне объясняться по-русски; умело принимать решения возникающих простых проблем; даже если не продолжать учебу дальше, могли бы найти себя в жизни в иноверческой среде, гордо неся звание «татарина-мусульманина». Это не говоря о необходимости знать базовое в религиозных предметах, но и там чувствуется «муртазинская» составляющая — логика, элементарность, необходимость, практичность.

Свои уроки на курсах грамотности и в вечерней школе для взрослых Муртазин использовал и для религиозно-нравственного воспитания, превращая иногда их в народные чтения. На этих уроках, на примере известных мусульманских ученых Востока, святых Ислама Фатих-хазрат старался внедрить в умы слушателей то, что грамотность и образованность — это залог культурного и нравственного развития обычного человека. Его девизом, которое он продвигал всегда и везде, были слова «Чтение и знание — это ключ к счастливому будущему каждой личности и всей нации».

Всем своим ученикам и слушателям он старался привить любовь к чтению, потому что сам очень любил читать, особо ценил книжную грамотность и был поклонником книжного слова в публицистике. Самую первую и богатую библиотеку он организовал в медресе, которую постоянно укомплектовывал самой разнообразной литературой. Затем Фатих хазрат инициирует организацию библиотеки сначала в руководимой им Первой мечети, назначив туда ответственным своего успешного ученика Хадиуллу Батталова, а затем — в новой Третьей (Соборной) мечети, имам которого тот же Батталов курирует теперь уже работу библиотек в обеих мечетях. В  1911 году  он открывает на свои средства частный книжный магазин (невиданная по тем временам затея), куда доставляет и выписывает всевозможную татарскую печать и литературу, особенно специальную по экономике и ремеслам, а также книги на турецком, казахском и узбекском языках. Свое близкое знакомство (по долгу работы редактором и издателем журнала «Иктисад») с редакторами и издателями татарских газет и журналов и с некоторыми татарскими писателями и поэтами он использовал для быстрого, прямого и постоянного выписывания и приобретения выходившей татарской печати и передовой литературы в библиотеки медресе, обеих мечетей, приходских и земских школ и для книжного магазина.

Интересен факт, подтверждающий его любовь к чтению и самообразованию. Прощаясь с турецким государственным деятелем Хусейн Хильми-пашой (1855-1922), бывшим премьер-министром Османской империи, совершающим в частном виде турне по России, и остановившимся в Самаре в «Гостинице братьев Ивановых», у которого Фатих хазрат брал интервью для своего журнала, паша сказал: «Где вы получили образование? Вы очень хорошо говорите. Татарских богословов, с которыми я встречался в Казани, понимать мне было сложнее«. Муртазин ответил: «Просто много читаю турецкую печать и поэтому дружу с османским языком».

По рассказам дочери Муртазина, Адибы Рахматуллиной, она хорошо помнит как в 1933-1937 годы ее отец в свободное время постоянно ходил в городскую библиотеку, расположенную на улице Садовая, где долго засиживался за чтением книг и газет.

О Муртазине всегда пишут, что он был сторонником новометодного обучения. Но это не совсем так. К удивлению, Муртазин иногда проявлял себя как старометодник и консерватор, но думается, за всем этим скрывалась дальновидная стратегия неординарно мыслящего теоретика.

Его старометодность, консервативность, вернее будет — неординарность, проявилась в нескольких ярких ситуациях. Так, в своих рекомендациях на имя всероссийского муфтия в 1906 году по поводу реформы ОМДС, он пишет что «надо организовать обучение и по-старому методу и по-новому, где, как возможно, не разделяя и не разделяясь». На фоне существующей и постоянно расширяющейся по всей России системы всеобщего начального русско-православного обучения, Муртазин, будучи рьяным сторонником образованности, прекрасно понимал, что такое разделение вредит общему делу просвещения мусульман. По его мнению, в таких условиях цель каждого мусульманского духовного лица, независимо от того, в старометодном медресе он получил образование или в новометодном, быстрее организовать обучение как можно большего количества мусульманских детей.

Его «старометодность» проявилось также в его выступлении против открытия в Уфе, в честь 25-летия нахождения на посту муфтия тогдашнего главы ОМДС М.Султанова,  училища по подготовке татарских учителей. В его выступлении против идеи, которую выдвигали почти все известные представители татарско-мусульманской элиты России. Вместо этого он предлагал открыть Высшее мусульманское медресе, которое готовило бы «интеллигентных мулл и образованных учителей». Выступление против использования татарского языка в мечетях в пятничных и праздничных проповедях стало еще одним его консервативным шагом. Но и в этом вопросе, как и в предыдущих, тоже кроется глубокая стратегия.

Фатих хазрат начал практиковать в Самаре редкую по тем временам традицию проведения детских утренников в месяце рождения Пророка (мир ему) – «мавлид» и  двух мусульманских праздниках – «Гаеди-курбан» (Праздник жертвоприношения) и «Гаеди-фитр» (Праздник окончания поста). Учителя специально готовили детей к этому: вместе учили на татарском языке стихи, мунаджаты и баиты (духовные и эпические стихи-поэмы). Эти утренники прививали детям, наряду с любовью к исламу, любовь и уважение к родному языку, к национальной истории и традициям. Особо Фатих хазрат использовал данные мероприятия как удобный случай для помощи детям из малоимущих семей (старались по возможности привлекать к участию и детей такой социальной группы), потому что в конце утренника всем детям обязательно раздавали недешевые по тем временам подарки (одежду, ткань, письменные принадлежности).

Муртазин был также сторонником получения образования и женской половиной мусульманского общества. Этим в двух самарских мектебах и двух земских училищах под его кураторством занимались супруги самарских имамов и муэдзинов — абстаи: в мектебе при Первой мечети Хабибджамал-абстай  Минюшия и Наубахар-абстай Минюшия (супруга Шихабудин-хазрата и сноха — жена его сына Габдрахмана) и Гайша-абстай Муртазина (первая жена Фатих-хазрата), а в мектебе Третьего прихода — Факиха-абстай (жена имама Хадиуллы Батталова) и Рабига-абстай (жена муэдзина Хамидуллы Сагидова).  В женских классах двух земских русско-татарских школ учительницами «вероучения» были некоторые из вышеназванных абстаев,  а светские предметы преподавали приглашенные со стороны профессиональные педагоги — Банат и Марьям Губановы, Хадича Тимбикова, Шамсиджихан Мускеева, Туктамышева и Сафиуллина. Фатих-хазрат знал этих учительниц хорошо, был близко знаком с их мужьями — учителями светских предметов этих же земских училищ. Здесь надо отметить, что все хазраты города очень уважали учителей земских училищ, четы Тимбиковых, Туктамышевых, Сафиуллиных были гостями в домах Минюшева, Муртазина и Батталова и говорят, что они дружили семьями.

В сельской местности Муртазин предлагал в деле женского просвещения использовать домашнее обучение девочек женами или дочерьми духовных лиц — имамов и муэдзинов, в своих домах. Некой «координацией» женского обучения от имени Муртазина занимался один из любимых учеников Минюшева и Муртазина — Лукман Магдеев (1874-1937) — учитель и мулла села Старая Мочалеевка (Похвистневский район).  Лукман-хазрат сначала у себя дома при помощи жены организовал обучение женской группы для девочек и девушек своей деревни и близлежащих селений. Впоследствии его выпускницы организовали группы уже в своих селениях. Самое большое количество обучающихся групп было, конечно же, в Старой Мочалеевке. Здесь самостоятельно девочек обучали Рэхбэр Хайруллова (супруга Лукмана Магдеева), Хабибджамал-абстай, Хайрульбанат-абстай,  Шамсруй Идрисова, Гафифа-абстай Габдракибова. Известны новометодные группы и классы, организованные следующими учительницами-абстаями: Рукия Мулюкова в Новой Мочалеевке, Гатия Гильмеддинова в Среднем Сантемире, Мугтабара Мустафина в Мордовом Озере, Асма Магдеева в Тюгальбуа, Зайтуна Мингазова в Филипповке…

Озабоченный бедностью своего народа и отсутствием национального капитала, который по идее должен финансировать все национальные проекты, Муртазин приходит к идее о необходимости экономического просвещения мусульман-татар, потому что считал экономическую грамотность самым важным средством в изменении социального статуса мусульман. Свои замыслы в этой области Фатих хазрат старался реализовать через выпуск журнала «Иктисад», которое издавалось в течении 5 лет, с 1908 по 1913 год.

Горящий желанием помочь своим единоверцам Муртазин на страницах своего журнала печатает переводимые часто им самим же и одним из близких помощников в редакции — Габдрахманом Минюшевым, сыном Шихабеддин-хазрата, все что считает уместной помощью в деле становления экономически грамотными крестьянами, начиная от простого копания колодцев, использования сепаратора, элементарных правил ведения весеннего сева и до того, как надо вести торговлю, организовывать всевозможное доступное производство.

Именно с целью экономического просвещения, начиная с 1910 года, Муртазин организовал несколько раз двухмесячные зимние курсы по обучению профессиональному делу для торговцев-мусульман.

И, конечно же, страницы журнала он использует как трибуну для ведения общей просветительской работы: публикует новости обо всех инициативах Мусульманской фракции Думы по вопросу образования мусульман, информацию о принятых законах государства, разных постановлениях в сфере образования, отслеживает все инициативы мусульман в области печати, образования, комментирует их, высказывает свои соображения.

Постоянно ратующий за открытие ремесленных школ для мусульман, он искренне радуется единичным случаям поступления мусульман в государственные или частные русские средне-технические и высшие учебные заведения, информацию о которых размещает на страницах «Иктисад».

Заключение

На фоне поощрений еще при царском режиме властями некоторых имамов наградами и ценными подарками, к большому сожалению, заслуги Муртазина никак не были отмечены. Фатих хазрат был очень скромным и не любил выделяться из ряда других. На коллективных фото он — то в самом последнем ряду, то в самом краю ряда. Заслуги Муртазина в деле становления народного просвещения и благотворительности в нашем регионе трудно переоценить. Его педагогическая деятельность в полную силу еще не оценена, как не оценено еще его духовно-нравственное и, не побоюсь этого слова, общественно-политическое наследие. Все это нуждается в дальнейшем глубоком исследовании.

Если Шихабеддин-хазрат является фактическим начинателем мусульманского просветительства в г.Самара, то Фатиха Муртазина с уверенностью можно назвать человеком,  доведшим до совершенства и логического завершения  образовательный процесс мусульман Самарской губернии в реалиях того времени.

Муртазин был не только имамом мечети, учителем в медресе, журналистом и публицистом. Он был еще патриотом своей нации и своей религии. Его усилия по организации народных школ в Самаре и за его пределами, по выпуску всероссийского журнала, участия в общероссийских мусульманских мероприятиях, где решались общенациональные и образовательные, в частности, проблемы, говорят о его стремлении вывести свой народ и мусульман России из невежества и нищеты. А это, в свою очередь, говорит о его любви к своему народу и единоверцам.

Над его прахом нет памятника, потому что неизвестно даже место, где покоится этот прах. Но это не значит, что человек, вся деятельность которого всецело была отдана делу просвещения мусульман края, должен быть предан забвению. Он достоин всенародной памяти мусульман Самарской губернии.

В советские годы о нём ни в печати, ни в литературе не было ни слова и, как следствие, память о нем в народе почти стёрлась. Но с приходом других времен вся правда о нем и его деятельности стало всеобщим достоянием.

Но лишь в 2018 году был сделан первый серьезный шаг в восстановлении справедливости к личности Муртазина. Тогда по инициативе Ильяса Гумеровича Шакурова — президента Самарского областного татарского общества «Туган тел», в целях увековечения памяти Муртазина, татарскими общественными организациями Самарской области и местным Духовным управлением мусульман была учреждена премия имени Фатиха Муртазина, которая ежегодно присуждается лицам и организациям, внесшим заметный вклад в дело сохранения и развития татарского языка, культурно-исторического и религиозно-духовного наследия татарского народа, пропаганды татарской культуры.

Кроме этого, ничего, связанного с его именем, в культурно-общественной и социально-политической жизни татар Самарской области пока еще нет. Посмотрите как увековечили память соратника и друга Фатих-хазрата  — Абдрахмана Умерова его земляки, астраханские татары:

– его именем назван Музей истории, культуры и быта астраханских татар,

– ежегодно проводятся Умеровские чтения, посвящённые наследию просветителя, где слушаются  доклады, связанные с его научной, педагогической и издательской деятельностью.

Неплохо было бы, в знак благодарности и признательности к Фатиху Муртазину, назвать его именем одно постоянное национальное мероприятие или объект. Целесообразным было бы проведение ежегодных Муртазинских чтений, скажем, краеведческого характера, которые следует посвящать изучению тюркско-мусульманского наследия на Самарской земле.