Архитектор и сооснователь бюро «Планер» Артур Айтбагин известен в Татарстане благодаря многим своим объектам. В своих работах он старается использовать элементы татарской материальной культуры.
Казанский архитектор для астраханских татар
– Артур, поводом нашей встречи стало то, что несколько дней назад в Астрахани официально открылась мечеть, которую вы спроектировали. Расскажите об этом подробнее.
– Проект мечети заказала татарская община из Астраханской области. Я общался с одним из инициаторов строительства – Равилем Янборисовым. Мы проектировали мечеть на окраине Астрахани, это поселок Осыпной Бугор в пригороде. Это место, где живет много татар, и здесь возникла необходимость в мечети для жителей. Заказчик, увидев наши проекты в интернете, связался с нами, и мы начали работу
– Как долго строилась мечеть?
– Около трех лет. Начало было положено в 2018 году. Мечеть небольшая, приблизительная вместимость главного молельного зала около 50-60 человек. И есть небольшой молельный зал для женщин. Он вмещает в себя 20-30 человек.
Мечеть выполнена в современном стиле, с узнаваемыми мусульманскими мотивами. Пропорции ее минарета и купола выполнены в традиционном для Казани стиле. Но с большим уклоном на современность. Присутствуют большие витражные элементы, ярко выраженный портал.
Несмотря на небольшой размер мечети, ее особенностью является высота. Это было необходимо, поскольку здания вокруг мечети одно- и двухэтажные. И чтобы мечеть было видно издалека, было принято решение сделать ее высокой, а вместе с тем и более заметной. Даже если ехать с трассы, ее очень хорошо видно. Ее высота и «стремление вверх» подчеркивается формами на портале и минарете – использованы стрелообразные решения, которые зрительно увеличивают мечеть. В этом плане она очень удачно вписалась. И вблизи мечеть производит торжественное и даже величественное настроение.
В каком-то смысле – доминанта округи, центр, который собирал бы местную общину.
– Глядя на эту мечеть, мне показалось, что она похожа на московскую, расположенную на Поклонной горе. При проектировании вы ориентировались на нее?
– В целом ориентира не было. Я даже не думал, что наша мечеть на какую-то похожа. Может быть, совпали какие-то архитектурные решения. Не ярко выраженная детализация, но при этом мы сыграли на контрасте. А схожесть в том, что и наша мечеть, и мечеть на Поклонной горе имеют выраженную геометрию. Если традиционные мечети простые по своей форме, с выраженной детализацией, то наша мечеть не имеет высокой детализации, но у нее явно выражена геометрия. И эти черты могут напоминать московскую мечеть.
«Татарская архитектура очень гибкая и меняющаяся, как и сами татары»
– Астраханский мусульманский храм – это не первая ваша мечеть?
– Верно, у нас было еще несколько проектов ранее. Некоторые из них реализованы. В основном это проекты для Татарстана: мечети в Казани, Чистополе и в ряде районов. Совсем недавно мы выполнили проект мечети в Актанышском районе Татарстана, и она сейчас находится на стадии реализации.
– Продолжая разговор об архитектуре, хотелось узнать ваше мнение, существует ли такое понятие, как «татарская архитектура»?
– Это понятие довольно сложное. Татары сам по себе народ пограничный в плане ментальности и философии. Татары довольно открытый народ в отличие от других мусульманских этносов. Они хорошо воспринимают разные культуры – европейскую и восточную. Поэтому татарская архитектура – это довольно широкое понятие.
Татарская архитектура вобрала в себя разные стилистические решения. Восточные мотивы – это любовь к цветовым решениям. Это проявляется даже у рядовых жителей Татарстана. Любая татарская деревня отличается ярким цветом домов. Для сравнения можно посмотреть на Узбекистан, где развита керамика с цветовыми решениями.
Одновременно у татар есть любовь к объемным формам. Здесь можно видеть влияние европейской культуры, что находит отражение в архитектуре.
В восточной архитектуре есть примеры зданий, когда плоский фасад комбинируется со сложной геометрией, но нет лепнины, а европейская архитектура, в свою очередь, отличается тем, что в ней почти нет цвета, но много лепнины. И вот татарская архитектура впитала в себя лучшее от двух архитектур.
Татарская архитектура очень гибкая и меняющаяся, как и сами татары.
Для примера – в Казани по нашему проекту был реализован фасад ТЦ KazanMall. Особенность здания в том, что в дизайне фасада применены татарские и мусульманские мотивы в современной интерпретации. Сделать это непросто, так как современный дизайн очень глобальный и интернациональный. Тема сот, это мёд (татаро-башкирская тема), издалека фасад немного напоминает арабеску, это восточная стилистика, сам фасад словно ткань или полотенце опоясывает вход. Символ татарского гостеприимства. Также фасад напоминает нарядный головной убор татарских и башкирских женщин. Кроме того, это алгоритмический (или параметрический) фасад. Это современный прием в архитектуре и дизайне, основой которого является формообразование на основе заданного алгоритма (например, эти приемы использует в своих проектах всемирно известное бюро Zaha Hadid Architects).
Авторами дизайна фасада является творческая группа архитекторов. Это я, а также Радик Валиахметов и Тимур Шигапов.
– Возвращаясь к теме мечети. Сейчас в Казани обсуждается тема строительства соборной мечети, ищется локация. На ваш взгляд, насколько важен подобный объект и какие требования к нему необходимы?
– Скорее важен, чем нет. Пока в Казани такой соборной мечети нет. «Кул-Шариф» на роль соборной мечети не подходит. Он неудобно расположен для соборной мечети – на территории памятника, что накладывает определенные ограничения. И размерами «Кул-Шариф» небольшой, вместимость небольшая. Одновременно есть необходимость соборной мечети для проведения серьезных мероприятий.
А если говорить с политической точки зрения, мечеть – это символ, который нужен этому многомиллионному татарскому народу, живущему по всему миру. Ко всему прочему, она могла бы поддерживать туристический потенциал Казани, который развивается в рамках внутреннего туризма в России. Эта мечеть добавила бы интереса к городу. Потому что это не только мечеть. Это и прилегающие территории, и расширенный функционал самой мечети. Поэтому я считаю, что появление новой мечети сказалось бы положительно на городе.
«Если говорить более глобально, то я сторонник того, что нет нужды разделять татар»
– Вы говорили, что татары – это более открытый и многокомпонентный народ. Это отражается и в архитектуре. Я так понимаю, вы представитель сибирских татар и приехали в Казань из Казахстана.
– Да. Что касается предков, то по материнской линии корни восходят к сибирскому Кучум-хану. Это такая вещь, о которой интересно рассказывать (смеется).
– Сижу перед настоящим чингизидом. А как ваши ощущения от переезда? Сейчас много разговоров в определенных кругах, имеют ли сибирские татары отношение к поволжским татарам…
– Сибирские татары, по мне, отличаются больше всех остальных татар. Они жили словно в «консервированных» условиях: язык слабо менялся и т.д.
Но если говорить обо мне и моем роде, то в родословной есть и поволжские татары. Если говорить более глобально, то я сторонник того, что нет нужды разделять татар. Признаться, я считаю странным то, что татары и башкиры – это разные народы. Мне, казалось бы, проще быть единым этносом, который имеет большое значение в государственности России.
– Как прошла ваша «интеграция» в Казань? Отличаются ли Павлодар, Омск и Казань друг от друга?
– Я не думаю, что получится ответить максимально корректно. В Павлодаре я жил, будучи ребенком и подростком. А сформировался уже здесь. Если говорить обобщенно, то народ в Павлодаре, несмотря на то что это Казахстан, на тот момент испытал мало казахского влияния. В мою бытность 80 процентов населения были русские. Вторыми по численности, если не ошибаюсь, были немцы. Поэтому назвать город казахским нельзя. И я был тогда еще ребенком. То, что было тогда, и то, что есть сейчас, это разные вещи.
Какие впечатления у меня остались? Я могу сказать, что в отличие от Омска люди в Павлодаре добрее и проще. Не уверен, что сравнение корректно, поскольку это маленький провинциальный городок. Маленькие города всегда создают о себе такое впечатление. В крупных городах люди жестче.
Если сравнивать Омск и Казань, которые имеют больше общего как города-миллионники, то в жителях Омска чувствуется сибирский характер.
– А что такое сибирский характер?
– Это добродушие, некая несгибаемость. А Казань – это деловой город, на мой взгляд. Более предприимчивый и толерантный. Здесь «движуха» ярко выражена (смеется). В Омске народ немного другой, не такой гибкий.
«Если раньше у нас в Казани было отставание в «комфортной среде» в отличие от европейских городов, сейчас это меняется»
– С того момента, как вы приехали, и сейчас – как город изменился? С точки взгляда архитектора?
– Город меняется. Меняется и образ жизни людей, не только в Казани, но и во всем мире. Последние десять-двадцать лет сильно изменили жизнь людей. Это и электронные сервисы, и интернет-коммуникации. И даже если раньше у нас в Казани было отставание в «комфортной среде» в отличие от европейских городов, сейчас это меняется. Архитекторы своими предложениями пытаются менять город в лучшую сторону. Накладываются желания архитекторов, изменение технологий и культура людей. Все это дополняет друг друга. Это меняет направление развития города. И нынешние направления могут уже через 5 лет быть неактуальными. Сейчас очень важно уметь смотреть вперед и работать, ориентируясь на будущее.
И, возвращаясь к вопросу, – да, меняется, и меняется сильно. Какие-то вещи начали терять смысл, а какие-то, наоборот, приобрели. Сейчас Казань обратила внимание на зеленый каркас, появилось множество зеленых зон. Но есть и иные, более масштабные моменты. Стоит понимать, что крупномасштабная застройка пока преобладает. В этом направлении город пока не меняется. Но это довольно сложный вопрос, в чем-то даже политический. Изменить что-то не так просто. Для этого нужно, чтобы подобная инициатива была не только в Казани, а в целом в стране, чтобы данная тенденция ушла.
Новый главный архитектор Казани (мы с ней много общаемся), говоря о нашем видении, которое совпадает с видением большинства наших коллег, тоже хочет изменить это. Мы с ней солидарны.
– Вы упомянули про комфортную среду, градостроительные ошибки. Десять лет назад вы написали статью с идеей о создании велотоннелей в Казани. Но современность преподнесла нам электросамокаты. Такая «транспортная доступность» новыми средствами. Город так и не нашел ответа в этом вопросе. У вас есть ответы на этот вызов?
– Тогда мы предлагали велотоннели в комплексе общего развития велосетей в Казани. Предполагалось, что тоннели будут занимать не больше 5 процентов от общей велосети в городе. И такие тоннели планировались только на сложных городских участках, которые нельзя снести или перестроить. И при этом там нет перехода для велосипедистов с одной городской зоны на другую. В этом случае мы предлагаем делать веломосты в виде трубы, чтобы велосипедисты были защищены от осадков, чтобы увеличить сезонность. Стоит сказать о том, что данный проект был направлен на развитие велоинфраструктуры Казани.
А то, что сейчас происходит с самокатами, это момент, упущенный властями. Мобильные индивидуальные транспортные средства очень быстро развиваются в мире, и в этом плане город отстал. Я считаю, что в этом была ошибка властей. Когда мы предлагали велосети, то и предположить не могли, что будут электоросамокаты. Мы думали о том, чтобы пересадить горожан на велосипеды, а вместе с этим и увеличить по возможности сезон использования вело транспорта. В планах было не только лето, но и межсезонный период. Это значительно разгружало бы город минимум на полгода. И в этом плане если бы принимались активные шаги властями, проблема с самокатами не была бы такой острой. Но это проблема не только Казани, но и всей страны. Даже в Москве, благоустроенной и богатой, такие ошибки имеются.
«Расположение татарского театра рядом с водой создает свои особенности»
– А вы будете участвовать в проекте строительства нового здания татарского театра в районе Нижний Кабан – ул. Хади Такташа? Было озвучено предложение, чтобы обязательно участвовал именно казанский архитектор. Для самого проекта выделена большая площадь.
– У нас есть желание участвовать в этом проекте. Но заявку мы еще не подавали. Потому что это большой и серьезный проект. Пока рассматриваем возможность участия в консорциуме с другими архитектурными компаниями, потому что объект действительно непростой и необходимо выйти достойно к этому конкурсу. Но мы работаем над этим проектом, поддерживаем связь с потенциальными нашими партнерами. И когда будет готовое решение, будем его предлагать.
– А какие есть интересные архитектурные решения, которые не встретить в Казани? Каким оно должно быть, на ваш взгляд? Каким вы видите новый театр Камала?
– Вопрос непростой. Потому что и новое здание, и реконструируемое старое здание находятся на воде. Поэтому, я думаю, можно сделать отсылку к воде.
В театре можно использовать театральные образы, может мифологические. К примеру, образ лебедя, у татар эта птица является тотемным животным. Она могла бы создать образ или стать основой стилизации. Потому что расположение рядом с водой создает свои особенности.
А со стороны города можно было применить другой подход. Например, некого мифологического существа. Можно многое придумать.
– А благоустройство прилегающей к театру территории – там что можно сделать? Например, можно сделать театральный сквер.
– Да, вполне возможно. Эта территория уже имеет связь с набережной. Там будут зоны активности, предложенные архитекторами, потому что театр — это серьезное здание и оно должно быть привлекательным для туристов.
Арслан Минвалеев, Ильгизар Вахитов
