– Год родных языков – это не только про татарский язык. У нас в республике живет очень много национальностей.

Вопрос сохранения национальных языков очень болезненный. Самая большая проблема заключается в том, что ЕГЭ в школах можно сдавать только на русском языке. Это очень негативно сказывается на нас. Современные родители такие прагматики, что думают: «Как мой ребенок будет сдавать экзамен на русском, если он 11 лет учится в татарской школе?».

Лично я думаю, что это большое заблуждение. Люди мыслят какими-то древними штампами. Это раньше было так, что дети из татарских школ почти не знали русского. Но в то время не было интернета, социальных сетей и игр на телефоне, как сейчас. Сейчас дети из татарских деревень в совершенстве владеют русским еще до поступления в школу, потому что их везде окружает русский язык. Поэтому переживать, что ребенок не будет знать русского языка, не стоит. Он впитывает его уже с молоком матери. Людей должно волновать другое – как обучить ребенка родному языку, в особенности как познать глубокий литературный язык своего народа.

В 2017 году в школах сократили количество уроков родных языков. В Татарстане появилась комиссия по сохранению и развитию татарского языка. Мы должны изо всех сил постараться сохранить язык национальной республики, потому что если исчезнет язык – исчезнет и народ.

Я наблюдаю за тем, как в Европе набирает популярность тренд возврата к истокам. Там и возможностей для этого больше. Особенно активен сейчас процесс возвращения к кельтским языкам. Выпускаются книги, создаются теле- и радиопередачи.

Для Европы такие попытки сохранить язык, как, например, у нас в Татарстане создание комиссии или открытие полилингвальной школы «Адымнар», – это естественно. Там все знают по три-четыре языка. Я был в Финляндии. Там знают финский, шведский, английский и еще какой-нибудь французский, испанский, немецкий, например. Для них это совершенно нормально. Особенно если языкам обучают с детства. Дети способны осваивать многоязычие гораздо легче, чем взрослые.

Мы раньше много читали про Ленина. Он родом из дворянской семьи. В семье они каждый новый день разговаривали на каком-то одном языке, и рос он так, что изучал сразу 6-7 языков. Так было во многих образованных семьях. А в гимназиях изучали даже древнегреческий и латинский языки. И никто не жаловался, что детям забивают головы ненужным. Наоборот, чем больше человек знал языков, тем было лучше для него. При этом никто не забывал своего родного. Только так он мог добиться гармонии с самим собой и стать настоящей личностью.

Президент Татарстана доверил управление комиссией по сохранению татарского языка Марату Ахметову, и надо признать, что их деятельность довольно активная. Конечно, Марат Готович не может вмешиваться в систему образования, потому что существуют федеральные стандарты. А вот популяризация татарского языка и привлечение внимания к татарскому искусству, литературе – это у них получается. Вот, например, сейчас идет литературный конкурс. Здесь и детская литература, и поэзия, и проза. Пришло очень много работ. Несмотря на нехватку времени, я стараюсь все вычитывать.

– Многое ведь еще зависит и от общения в школе и от учителей татарского языка, потому что они могут привить любовь к своему народу, к своей культуре.

– Безусловно. При этом я уверен, современный татарин должен знать и русский язык, и английский, и обязательно какой-нибудь восточный язык, если мы желаем быть ближе к своим корням, например, арабский. Наши интеллигенты до революции знали по 5-6 языков. Тукай кроме татарского владел русским, арабским, персидским, турецким и изучал немецкий, не успел его до конца освоить только по причине смерти в молодом возрасте. Известно, что он ходил на уроки к некой Марье Карловне.

У нас ведь даже в школах, называющих себя татарскими, все обучение на русском. Настоящей татарской школой в Казани, пусть и не на 100%, я считаю только гимназию №2 имени Шигабутдина Марджани.

– Мы много говорим, что языки должны изучаться в школах. Противники этого мнения часто высказываются, что если языка нет в школе, то ему можно обучить ребенка в семье. Что вы думаете об этом? 

– Мне кажется, это все сказано от некой растерянности, однако нет никаких сомнений, что обучение родному языку должно начинаться в семье. Если в татарскую школу придет этнический татарин, который ни сам, ни его родители не знают татарского языка, что ему остается делать? Обучать остальных русскому языку? (смеется).

Мне кажется, что если в семье нет возможностей обучить языку, то нужно заниматься этим в детских садах. Я живу в ипотечном доме уже больше 10 лет. Я наблюдаю, как в дом заселяются молодые пары, приезжие из деревень. Они общались со своими маленькими детьми на чисто татарском языке. Прошли годы, и дети стали забывать его.

Конечно, есть дети, которые приходят в татарскую группу при том, что не знают ни «Әни» (мама), ни «Әти» (папа). Но их же можно обучить татарскому. Дети очень быстро обучаемы, их мозг как губка.

У нас вообще холодное отношение к изучению других языков. В советское время в школе преподавали какой-либо иностранный язык, в вузах… И что? Я ни одного человека не встречал, кто досконально знал английский ли, немецкий… Конечно, сейчас положение заметно изменилось.

Все эти проблемы тянутся еще со времен Сталина. В конце 30-х всех убеждали, что кругом у нас враги.

Быстро избавиться от этого враждебного взгляда не получится. Эта традиция продолжается до сих пор в какой-то степени. А ведь изучать другие культуры, знать языки, изучать историю других народов – это же очень интересно и познавательно. Начинаешь сравнивать, делать выводы. Нам надо стремиться к этому.

– Но сейчас очень много молодых людей, которые транслируют эту же мысль. Для некоторых путешествия и знакомство с миром стало чуть ли не смыслом жизни.

– Есть, есть. Я ведь в общем. Среди молодых таких и правда множество. Но госслужащие и поколение пожилых – это консервативная категория. Это и для меня свойственно. Среди молодых есть и очень креативные люди, но я считаю, что это другая крайность. Принятие мира в каком-то космополитизме. Такие люди могут уехать туда, где им хорошо. Тем более сейчас за рубежом есть все условия, интернет позволяет все.

Изменения, конечно же, будут. В том же образовании. Для этого есть все зачатки. Та же школа «Адымнар».

– А кто-то обращает внимание на то, что, мол, на татарском языке ведутся уроки наподобие ОБЖ, музыки, физкультуры и совсем не затрагиваются серьезные науки. Такие, как математика, химия, физика или еще что-то. 

– У всякого дела есть какие-то недостатки, это естественно… Даже для того, чтобы споткнуться, нужно просто начать идти. А если бы ничего не делали, было бы лучше? Конечно, такая проблема есть – нужно повышать значимость татарского языка. Я думаю, гуманитарные науки, например, историю, нужно вести на татарском языке. Однако в этом часто видят какую-то крамолу.

Сейчас ведь нет возможности детально изучить историю своего народа. Нам говорили, что история должна быть одна. Мы прошли ее в школе. «Завоевание Казанского ханства – это шаг к прогрессии», – читали мы. По этой теме я отвечал, когда поступал в университет. Нужно было рассказать, что падение ханства стало чем-то позитивным в развитии нашего народа. Но я еще в школе много читал и рассказал немного иначе.

Экзамен у меня принимал Аскар Мухаммадиев. Он  был в шоке. «Ты где это вычитал?».

– Ну экзамен-то вам удалось сдать? 

– Да, он даже обрадовался, что есть такие молодые, которые придерживаются другого мнения.

Конечно, есть люди, которым не интересна история. Им, может, хватает и того, что написано в учебнике. Но нужно смотреть на все это объективнее, не только через призму истории одного народа. У нас ведь в России их живет великое множество.

– Итак, проблем, как всегда, много. А были ли какие-то возможности в этом тематическом году для их решения? 

– Многое в этом году осталось упущенным, несмотря на возможности. К сожалению, наш народ очень аморфный. И потом, я не могу не высказаться и о том, что татары очень равнодушны к своему языку, к своей истории.

Вот общаюсь я с узбеками. Я нанял их во время ремонта квартиры. Они представители простого народа, но если речь зайдет об их литературе, про Алишера Навои, Боборахима Машраба (выдающиеся узбекские поэты), их глаза зажигаются искрой и они читают их наизусть, позабыв о ремонте. Это такая гордость для них. А если я им начинаю рассказывать про войну Туктамыш хана и Аксак Тимура, они стоят в полном шоке, потому что они изучали свою историю через свою призму.

А на днях я встречался с азербайджанцем – он таксист, недалеко отсюда работает. Начал рассказывать ему о знакомых мне азербайджанских поэтах. Он так окрылился, что даже денег с меня брать не хотел.

И армяне такие же. Подумай только, я знаю людей, которые живут в Казани, отдают детей обучаться в наши школы, но, несмотря на это, родители продолжают общаться на армянском с детьми. Где бы они ни находились, они не забывают ни о своих корнях, ни о своем языке.

У нас этого так не хватает. Нет у нас такой преданности. Не знаю, отчего так.

– Когда меня избрали председателем Союза писателей Татарстана, я встретился с президентом. Он тоже сказал, что татарские писатели пассивные, мало пишут. На самом деле не мало, а много они пишут, другое дело – насколько качественные получаются их произведения.

У нас в одном Союзе 330 писателей. Наши ряды заметно поредели. Ковид подкосил пожилых, а они у нас составляют около половины нашего состава. От них и не стоит ждать каких-то масштабных значимых работ. Ведь неспроста дают пенсию. Тем не менее есть еще порох в пороховницах.

Мы всегда проявляем недовольство чем-нибудь. Вот ты говоришь, что был Год языков, а мы не сумели воспользоваться его возможностями? Критический взгляд нужен, но и о том, что у нас есть, забывать не стоит.

При всем моем уважении к нашим соседним национальным республикам, мы не можем сравнивать себя с ними. Удмуртский поэт Вячеслав Ар-Серги раньше писал стихотворения на родном языке, а теперь перестал. А потому что читателя нет по-другому. Если мы перестанем бороться за свою культуру, то и нас ждет то же самое.

Нам нужно взращивать самосознание народа. Сейчас оно у нас на очень низком уровне. Издревле сложилось так, что мы находимся под большим давлением в связи с особенностями географического расположения.

Я замечаю, что у приезжих в республику национальное самосознание куда выше. Я ведь тоже в Чувашии родился. Я рос в обществе чуваш, русских у нас, кроме учителей, не было.

Нас обучали на русском. Татарский у нас был, но особого внимания ему никто не уделял. Учителя были вынуждены объяснять на татарском, даже не на чисто татарском, а на диалекте. Ну а что поделать, если нужно, всему научишься.

Парни учились русскому в армии (смеется). А мы уж в университете только обучились.

Русский – это очень богатый язык. Но у многих в лексиконе не больше 200 слов. Тех, кто владеет литературным языком, среди простого народа очень мало.

– Раз уж мы начали про Союз. После вашего избрания вы рассказали, что у вас большие планы, что нужно многое сделать, что-то изменить, что-то создать. Как ваши успехи? 

– Одной из главных моих идей было создание центра художественного перевода. Его руководителем мы назначили Алию Каримову. Она преподаватель в Московском литературном институте имени Горького. У нее большие связи в столице и с писателями, и с издателями.

В первую очередь мы планируем опубликовать татарскую антологию на турецком языке. Это должно быть уже в начале следующего года. И у меня есть такой принцип. Если мы переводим на турецкий язык – книги должны выходить в Турции.

В книге собрано 30 повестей 30 современных авторов. А в ноябре в московском журнале «Литературное обозрение» опубликуют прозу и поэзию современной татарской литературы. 140 журнальных страниц!

Еще один турецкий журнал запросил у нас стихотворения современных поэтов. Готовим к публикации стихи 20 поэтов. Их опубликуют в этом году.

Стоит отметить, что переводы – это очень затратное дело. На все нужны деньги.

– На что именно? 

– Переводчикам, редакторам, составителям… И издательские расходы тоже не маленькие. Хотя некоторые издательства печатают и бесплатно, надеясь на коммерческий успех.

– А почему эти переводы так важны? 

– Хочется прославить татарскую литературу на весь мир. Даже не литературу, а народ. Куда бы ни поехал – «О, «Рубин!», «О, «Ак Барс»! Не все смотрят футбол, не все смотрят хоккей. А вот когда говорят Чингиз Айтматов – мы все представляем киргиз.

– Ваша мечта очень добрая, большая. И я думаю, что она труднодостижимая. Вот иду я на днях мимо театра Камала. Рядом со мной две девушки. Одна поинтересовалась у другой, в честь кого так названо здание. А подруга ей отвечает, мол, в честь знаменитого татарского поэта. Может, все-таки надо начать с себя? 

– Конечно, я согласен с тобой. Нам нужно было собрать группу из 5-6 человек для группы в литературный институт в Москву. Удалось найти двух человек – девушку и парня. У многих желающих не хватало баллов по ЕГЭ по литературе, нужно было не менее 65. Еще один человек в резерве – должен перевестись из университета после Нового года.

Алия Каримова, которая преподает в институте, встретилась с этими ребятами и поинтересовалась, каких они знают современных татарских поэтов. Те ответили, что не проходили таких.

Я делаю выводы, что гуманитарное образование стало очень низкого качества. Ну или учителя такие были. А ведь и за два урока в неделю можно дать большие знания, если суметь заинтересовать ребенка. Никто ведь не запрещает заниматься вне школы.

Раньше у нас было много учителей мужчин, а сейчас их в школах почти нет. Может, и это играет роль?

– А чем, по–вашему, отличается учитель-женщина от учителя-мужчины? 

– Для парней, конечно, авторитетнее будет учитель мужчина. Сравните парней, которые выросли в полной семье и в семье без отца. Они сильно отличаются друг от друга. По своей психологии, по поведению, по мировосприятию.

– Немного отойдем в сторону от Союза. Вы входите в состав Милли Шуры. Помнится, как в начале года председатель организации Василь Шайхразиев заявил, что в этом году встречаться вы будете каждый месяц. Каковы результаты этих встреч? 

– Эти встречи были связаны с переписью населения. Сейчас Всемирный конгресс татар в разъездах по разным регионам. С ними несколько артистов, певцов. Недавно мы, 6-7 поэтов, и сами ездили в Башкортостан с поэтической экспедицией. Я пригласил Шайхразиева проводить нас в эту поездку.  Ему задали вопрос, почему ВКТ не берут с собой в поездки писателей. Нам позвонили, спросили, кого мы можем отправить. Вот только-только приехали из Сибири – там около недели пробыли в Челябинске, в Тюмени, еще где-то. Другие сегодня в Астрахани.

Так мы начали сотрудничать. Конечно, я не знаю, насколько это может повлиять на ход переписи, потому что встречаться с жителями в больших залах из-за ковидных ограничений возможности все равно нет.

– У вас уже есть какие-то прогнозы? По итогам переписи татар станет больше или меньше? 

– Демография у нас не самая лучшая. Цифра, конечно, будет не сильно отличаться от прошлых показателей. Например, на тысяч сто.

– И тем не менее хочется с оптимизмом смотреть в будущее.

– Любимый лейтмотив национальных поэтов – без әле бетмибез (мы еще поживем – перевод с тат.). Как говорили тот же Мустай Карим или чувашский поэт Педер Хузангай – без булган, бар, булачакбыз (Мы были, есть и будем – перевод с тат.).

У нас есть поговорка: «Дөнья куласа, әйләнә дә бер баса» (всё возвращается на круги своя – перевод с тат.). Поэтому заранее нельзя сокрушаться, что наш народ исчезает. Мир в руках Всевышнего. Все циклично. На исторической арене народы все время меняют друг друга. Как актеры. Из истории знаем, как какое-то малочисленное племя вдруг становится великим народом. Неисповедимы пути господни.

Ляйсан Кадырова

KazanFirst