Приглашение на фестиваль «Боль», выступления на Awaz, Jadid Fest, Tat Cult Fest, релиз на лейбле «Ниша» — последний год для Марата Сулейманова выдался очень насыщенным. «Инде» побывал в домашней студии музыканта, поговорил о его творчестве и узнал о мечте создать группу.
На днях по радио я услышала Girlfriend in a Coma группы The Smiths и подумала, до чего же эта песня схожа с твоим творчеством. А в «Җиһан сине ярата» уловимы гитары «Кино». Какие музыканты вообще на тебя повлияли?Спасибо, это очень большой комплимент. Girlfriend in a Coma — одна из самых любимых песен The Smiths. Кроме них и «Кино», действительно сильно повлиявших на меня, можно назвать «Аквариум» и Motorama. Сейчас я слушаю много разных групп, нежели одну. Исключение — американская группа Sparklehorse, которой уже нет. Но выпущенные альбомы ни на что не похожи, мне очень нравятся.
А кто-то из татарских музыкантов повлиял?Мои взаимоотношения с татарской музыкой начались с Мубая. Много слушал и слушаю Ильгама Шакирова, он Элвис Пресли и Фрэнк Синатра в одном лице. Еще Хайдар Бигичев.
Как ты пришел к музыке и что она для тебя значит?Для меня музыка — одно из направлений деятельности, которое занимает важное место в моей жизни. Она — то, через что я могу себя выразить как ни через что другое.
А чем ты еще занимаешься?Я юрист по профессии, но это уже способ реализации других способностей. Недавно защитил диссертацию по юриспруденции.
Как удается совмещать — и работу юриста, и песни записывать? Ты высокоорганизованный человек?Нет, я неорганизованный человек. Как и большинство, до пандемии всегда работал в офисе с 9:00 до 18:00 пять дней. Сейчас понимаю, что можно было лучше организовать свою жизнь, чтобы оставалось больше свободного времени на музыку. Потребовалось много лет, чтобы это понять. Я развлекаюсь, но, может, чуть меньше, чем другие, и за счет этого успеваю делать что-то в музыкальном плане.
Получается, сколько лет ты занимаешься музыкой?Если не брать школьные ансамбли, лет 10, наверное. Но я не считаю музыкальную школу частью творческого пути. Это скорее пролог. Баян (Марат окончил музыкальную школу по классу баяна. — Прим. «Инде») заложил основу, но музыка, с которой я наладил плотную эмоциональную связь, появилась, когда я научился играть на гитаре. Лет в 12–13 мама купила мне гитару, это уже финальные классы по баяну были.
Почему вдруг баян?Родителям нравился образ татарского парня, который играет на баяне. Но я лишь отчасти в него попал. Играл мало татарских песен, процентов 70 было украинских, еще технические этюды.Вообще, при самом позитивном подходе, я был средним учеником. В музыкальной школе очень хорошие учителя. Но они не учили устанавливать эмоциональную связь с музыкой, чего, как я сейчас понимаю, мне не хватало. В моем случае это очень важно. Ты не вкладывал эмоций, песня в тебе не отзывалась. Чаще всего занятия представляли собой транслирование материала от учителя к ученику. Это важная часть учебного процесса, но мне не хватало еще чего-то.
О тебе пишут и говорят как о музыканте-инструменталисте. На скольких инструментах играешь?Мне странно, когда меня называют музыкантом. Я больше чувак, увлекающийся музыкой. В основном играю на гитаре, классный инструмент, на нем много можно сделать. Играю немного на клавишных, это уровень начальной школы. На курае тоже умею, полгода учился.Для меня занятия музыкой не должны быть гонкой и стрессом. Мне нравится такой подход, когда все получается легко.
А как же музыкант как отверженный поэт?Стереотип про страдающего музыканта существует потому, что хорошо продается. Знакомое всем Live fast, die young. Наоборот, плюс, если ты не попадаешь под этот стереотип. Когда я узнаю, что музыкант, творчество которого мне нравится, имеет степень профессора философии, мое уважение к нему сразу растет. Всегда полезно смотреть на жизнь с другой стороны. Музыка не самое важное в жизни, абсолютно точно.
В апреле на лейбле «Ниша» вышел твой альбом. Как это стало возможным?Я выступал на «ИМИ. Сцена Казань» в марте 2020 года. Институт музыкальных инициатив из Москвы ездил по крупным городам России и устраивал концерты местных групп, которые отобрали эксперты. Уже после подачи заявки, на этапе прослушивания, у меня появилась инсайдерская информация, что мои треки высоко оцениваются. Потом я удачно выступил, был хороший звук, хорошая публика. После лайва ко мне подошел организатор фестиваля «Боль», директор «Ниши», он же организатор Awaz Степан Казарьян. Он сказал, что ему понравилась музыка и он хотел бы, чтобы я выступил на «Боли». К сожалению, из-за коронавируса фестиваль дважды переносился на 2022 год.
Зато Awaz состоялся — твои впечатления от фестиваля как у слушателя и участника?Awaz просто супер! Самое крутое музыкальное событие в Казани со времен «Сотворения мира». Я активно ходил на концерты, всем особенно понравился концерт Kate NV, я не исключение. Классный лайв, который еще раз подтвердил мое мнение, что Катя Шилоносова — артистка довольно высокого уровня. Я впечатлился ее лайвами на YouTube, но вживую было еще круче. Группа «Хадн дадн» тоже очень понравилась.Сам я выступал в последний день, публика была немного уставшая, да и мы тоже. Все ходили на концерты, до ночи были на ногах. Помню, всю неделю после фестиваля был выжат. Тем не менее в Казани была атмосфера европейского города, поэтому только положительные впечатления.
На странице лейбла «Ниша» есть репост твоего последнего релиза со словами: «Можно не понимать языка, да, но что мешает его почувствовать?». Так что первичнее в музыке: понимать или чувствовать?Классный вопрос, потому что недавно у меня был легкий инсайт, который давно назревал. Я понял, что в англоязычных песнях, в отличие от русскоязычных, текст имеет маленькое значение. Слушал много подкастов, Song Exploder в том числе, где артисты обращают внимание на продакшен, музыку, всякие фишки. На текст они смотрят шире, как на что-то общее, не как на стих.А у нас все наоборот, у нас довольно текстоцентрическая ментальность, культура. Когда слушаешь песню на незнакомом языке, ты можешь воспринять всю картину целиком и не обязательно понимать, о чем поется. Брайан Ино сказал, что текст не играет никакой роли, главное, чтобы не мешал музыке, был гармоничен. Думаю, это общее отношение англоязычной музыки к текстам. У этого подхода есть плюсы, он помогает более широко смотреть на песенное творчество, понимать, чем оно отличается от стиха, декламации.
На Tatar Songs у тебя два совместных трека с Сугдэром Лудупом. Как вы познакомились и сработались?Я увидел Сугдэра на совместном лайве в Fomin Bar с Djinn City в 2018 году. Там я его заприметил, и у меня появилась идея использовать горловое пение в одной песне. Сугдэр классный парень, он очень открытый, интеллигентный, музыкальный. С ним очень приятно общаться, что-то создавать. Я рад, что его активно сейчас везде зовут.Чисто интуитивно было интересно поработать с ним. Его партии мы записывали на студии Михаила Манжелиевского в Соцгороде, в частном доме. Довольно неплохая студия. Но в студии немного скованно себя чувствуешь. Чтобы хорошо записаться в студии, нужно жить там неделями и пробовать разные штуки. Тогда у тебя получится альбом Nevermind.
Создается впечатление, что ты осознанно держишься особняком в казанской музыкальной тусовке. Насколько считаешься своим в этой среде?Я выступал c Региной Ибрагимовой, Сугдэром Лудупом, Анией из группы Juna. Они мои друзья, у нас общие точки соприкосновения в музыке, и я восхищаюсь их талантом. Я всегда за групповое творчество на сцене. Моя мечта — собрать группу, это подростковая мечта, но она до сих пор есть. Я бы как раз хотел собрать группу из людей, с которыми у меня будут общие точки соприкосновения. Периодически пытаюсь вербовать, но в казанских пабликах вхолодную мало кто откликается. Ищу практически любых музыкантов, кто хотел бы играть на гитаре, басу, клавишных, ударных. Чем интереснее состав, тем лучше. Открыт к сотрудничеству, пишите мне во «ВКонтакте» и Instagram.А насчет того, насколько свой… Если имеется в виду, со всеми ли знаком, могу ли написать, то да, всех практически знаю, обращаюсь с просьбами. Но с другой точки зрения, важно в какой-то степени не чувствовать себя своим, чтобы делать что-то отличающееся от того, что делают сверстники. На какой-то маленький процент важно не становиться своим.
Современные татарские музыканты кажутся недолюбленными, недопонятыми, недовостребованными. С чем это связано?Занятие музыкой — само по себе привилегия. Если меня или еще кого-то слушают несколько десятков людей, уже сам факт того, что ты что-то выпускаешь, — крут. Заниматься творчеством от души, без стремления заработать — то, что не каждый может позволить себе сегодня по разным причинам. Я пытаюсь наслаждаться тем, что у меня есть возможность заниматься творчеством и музыкой. До того момента, как меня пригласили на Awaz и «Боль», я много лет занимался музыкой и меня никуда не звали, кроме казанских мероприятий. В какой-то момент тебе везет, и это говорит о том, что не нужно никогда впадать в уныние. Если ты занимаешься творчеством, важно быть оптимистом. В музыке находишь скорее возможность отдать любовь, нежели приобрести.Да, тебя слушают, но каждый воспринимает по-своему. Говорят же, ничто не портит популярного исполнителя так, как его фанаты. У «Гражданской обороны» не такая плохая музыка, как пьяные поклонники, которые кричат эти песни. Если бы не было этого контекста, то и музыка, возможно, воспринималась иначе. Это уже не имеет отношения к творчеству, скорее паломничество, которое многое портит.
Ты пишешь песни на английском, русском, татарском. Сейчас вопрос татарской идентичности и знания языка поднимается все чаще, какая у тебя позиция?Недавно я был на «Чын татар». На обсуждении после спектакля я сказал то, что скажу сейчас. Я не разговариваю на татарском, английский знаю лучше, чем татарский. У меня городские родители, с ними разговаривал на русском чаще. На татарском общался только с дауани и в школе. Если я рос в такой среде, я же это не выбирал, я не выбирал, как преподается татарский в школе. Нельзя сказать, что все однозначно плохо и идентичность умирает. Если ты ощущаешь тягу к татарскому, то в будущем тебе предстоит встреча с ним. То, как это произойдет, возможно, станет красивым событием, как спектакль «Чын татар», допустим.Я песни на татарском выпускаю, практически не зная татарского. Это путь, который я прошел в этой области. Каждый по-своему его проходит. Если бы я был закоренелым татарином, не было бы этих песен или они были бы другими. А здесь все сложилось как сложилось, в этом своя гармония. От того, что я городской татарин, язык все равно обогащается. Есть тексты, которые я сам написал, они простые. Самые лучшие заимствовал, Рушан Хаялиев мне почти два текста написал. Он хорошо владеет словом, знает литературный татарский. «Җиһан сине ярата» до сих пор анализирую, когда пою, и мне все открывается по-новому.Я пишу простым языком. Но тем не менее, если что-то отзывается в душе, я это делаю. Друзья, такие же, как я, репостят песни, татары тоже. Значит, им тоже нравится.
На Jadid Fest ты играл эмбиент. Откуда такая идея?В целом нравится это направление, абстрактная электронная музыка. Возможно, что-то новое даже напишу. Нравится именно созерцательность в эмбиенте, вдумчивость. Когда мало что происходит, но происходит.
А как ты выбираешь обложки для альбомов? Сам их фотографируешь?Фото с релиза на «Нише» сделал Сергей Костюжов (лидер группы «Ледокол Пушкин». — Прим. «Инде»). А природа сама по себе нравится. На «Татарских песнях» канатная дорога в Кисловодске, которую я снял на «Смену». У меня большой фотоархив, выбираю интуитивно. Главное, чтобы было совпадение, щелкало.
С кем из татарских музыкантов ты бы еще посотрудничал? С УСАЛ, к примеру, хочешь?Да, кстати, с УСАЛ было бы интересно. Планов нет, но практически все интересны. Что-нибудь с Djinn City, кстати, записал бы!
Неужели нет совместных треков?Нет, был только лайв совместный. Но есть песня, которую я сделал для «Светы Лукьяновой» (Айдар Хуснутдинов и Тимур Митронин из Djinn City также играют в группе «Света Лукьянова» (экс-ЯNA). — Прим. «Инде»). Они мне прислали демо с вокалом Светы. Я сделал музыку поверх вокала, получилось очень круто. Обещали выпустить, так что ждем!
Фото: Галина Овчинникова
